И после того вечера некогда безымянный пес продолжал жить в вечном движении. Его единственной жизненной целью было держаться рядом с Эми. Куда бы она ни пошла, можно было с уверенностью рассчитывать, что Альберт отстает от нее не более чем на два шага. Когда она кормила других собак, Альберт труси́л вдоль вольеров вместе с ней, и его реакция на других собак словно говорила: «Наконец-то я счастлив».
Эми и Альберт были неразлучны. Даже когда Эми шла на расположенную неподалеку пожарную станцию, чтобы принять душ, Альберт увязывался за ней. Когда девушка заходила в душевую кабинку, Альберт просачивался и туда, отказываясь выпускать Эми из поля зрения.
Однако я начала замечать, что у Альберта по-прежнему маловато энергии по сравнению с нормально развитой полуторагодовалой собакой. Мы решили, что было бы здорово уговорить Альберта нанести визит доктору Хайту, ветеринару из Бэйнбриджа, который оказывал нам неоценимую помощь. Ветеринар подтвердил наши опасения: у Альберта был сердечный гельминт. Оптимизм внушало то, что Альберт был молод и болезнь еще не развилась, так что врач был готов попробовать вылечить этот недуг, часто заканчивающийся фатально.
Это дало мне повод, которого я искала, чтобы позвонить владельцу Альберта. Когда я объяснила ему, что у собаки сердечный гельминт и лечение обойдется как минимум в триста долларов, то рассчитывала, что он скажет: «Нет у меня денег, так что разбирайтесь с собакой сами».
Но я оказалась не права. Он хотел получить Альберта обратно.
– Вы понимаете, что, если его немедленно не вылечить от гельминта, пес умрет? – сказала я человеку на другом конце линии, все еще надеясь убедить его отдать собаку мне.
– Да. Понимаю. Это происходит со всеми моими псами, и когда я лишусь этого, заведу себе другого, – ответил тот без зазрения совести. – Да, кстати, мой дом так и не затопило, так что я скоро подъеду, заберу собаку.
С этими словами он повесил трубку.
В отдалении Эми и Альберт играли в перетягивание каната, которым служило полотенце.
– И вот как, спрашивается, я скажу Эми, что мы должны вернуть Альберта хозяину? – пробормотала я, и по моим щекам потекли слезы. – Это же убьет их обоих.
Примерно через час темно-синий «камаро» притормозил у ворот, и я сразу же узнала человека, вышедшего из машины. В руке у него была тяжелая цепь. Когда он входил в ворота, Эми тоже его заметила. Я как раз незадолго до этого объяснила ей, что вскоре приедет владелец Альберта, чтобы забрать свою собаку. Это был один из самых трудных разговоров в моей жизни.
В этот момент я малодушно сожалела о том, что являюсь директором спасательной программы. Больше всего на свете мне хотелось придумать что-нибудь, чтобы пес таинственным образом исчез. Увы, я знала, что это невозможно, учитывая мои служебные обязанности. Если о нас пойдет слух, что мы забираем у людей животных, а потом не отдаем обратно, поскольку нам, видите ли, не нравится, как о них заботятся, это может помешать нам оказывать животным помощь в будущем.
Нам случалось во время катастроф сообщать местным властям о случаях жестокого обращения с животными, но пока владелец обеспечивает животное пищей, водой и кровом и не избивает его, закон защищает владельца от конфискации живого имущества. Поскольку эмоциональное небрежение не считается насилием, владелец Альберта действовал в рамках закона.
Вспоминая пустую оболочку вместо собаки, которая прибыла сюда менее недели назад, и то, что сделала Эми, чтобы вернуть пса к жизни, я металась в растерянности. И что же, мы теперь позволим ему умереть?
– Где мой пес? – спросил мужчина хриплым голосом, когда заметил меня возле навеса для регистрации вновь прибывших животных.
– Один из волонтеров сейчас его выгуливает, – ответила я, глядя через плечо туда, где Эми сидела на корточках рядом с Альбертом, обвив руками его шею. На этот раз мне не нужно было долго воображать, что именно она шепчет ему на ухо. Я знала, что она прощается с ним.
– Ну так приведите его. У меня полно дел, – нетерпеливо бросил он. Мне пришлось еще один, последний, раз задать вопрос:
– Вы уверены, что хотите получить пса обратно? Полагаю, жить ему осталось недолго.
– Да. Хочу его обратно, – без тени сомнения ответил мужчина и развернулся, чтобы осмотреть приют. Ему потребовалась лишь одна секунда, чтобы заметить пса, которого по-прежнему обнимала Эми. – Ага, вот и он, – сказал мужчина, двинувшись к ним.
В этот момент я сунула руку в карман.
– Погодите! – выкрикнула я, заставив мужчину остановиться и повернуться ко мне. – Как насчет того, чтобы продать его мне? – предложила я и задержала дыхание, ожидая его ответа, хрустя смятой в кулаке 50-долларовой купюрой.
Мне не пришлось долго ждать. Не успела я глазом моргнуть, как мужчина протянул руку ладонью кверху. Его ответ оказался именно таким, какой я желала услышать:
– Конечно, продам!
Итак, Альберт отправился жить к Эми и ее семье. Его успешно вылечили от сердечного гельминта, и когда я снова увидела Альберта – примерно через месяц после наводнений, – трудно было поверить, что это тот же самый пес. Когда-то Альберт был мертвым внутри, но теперь, с сияющими глазами, весело приплясывающий, он был просто переполнен жизнью и любовью. Мы спасли не только его тело, но и дух.
Терри Крисп и Саманта Глен
Повезло остаться в живых
Мария, спокойная, тихая 70-летняя женщина, всегда умела смотреть на мир с детским ощущением удивления. Она приветствовала каждый рассвет с радостью, яркой, как само солнце, и даже незначительные мелочи доставляли ей удовольствие: голубка, опустившаяся на кормушку, свежесть утренней росы, сладкий аромат жасмина, цветущего в саду…
Овдовев, Мария жила в одиночестве в захудалом районе города Дирфилд-Бич, что в штате Флорида. Однажды, когда Мария ухаживала за маленьким садиком перед своим скромным домом, ее ранили подонки, проезжавшие мимо по шоссе и развлекавшиеся стрельбой из окон машины. Пуля пронзила кожу яростным укусом и засела в правом бедре пожилой женщины. С мучительным криком она упала на дорожку. Когда примерно час спустя ее в бессознательном состоянии обнаружил почтальон, из раненой ноги обильно текла кровь. Женщину едва успели довезти до больницы, и позднее врач сказал Марии, что ей несказанно повезло остаться в живых.
Но по возвращении домой Мария уже не ощущала себя счастливицей. До ранения пожилая женщина всегда была благодарна судьбе за то, что дожила до своих лет в добром здравии. Теперь же даже поход к почтовому ящику за ежедневной почтой требовал титанических усилий. Вдобавок ко всему медицинские счета множились с пугающей быстротой, истощая ее и без того скудные доходы. И хотя она видела, как приходит в упадок их район, он казался ей вполне безопасным хотя бы при свете дня – прежде, но не теперь. Впервые в своей жизни Мария чувствовала себя напуганной, одинокой и уязвимой.
– Мой дух сломлен, – говорила она своей подруге Вере. – Я просто старуха, которой нечем заняться и некуда деться.
