Кира Николаевна обладала удивительным даром нагонять на учеников сон. Вася снова потерял нить рассказа. Он начал размышлять над тем, как усовершенствовать подушку, когда вдруг услышал свою фамилию.
— Послушаем, что нам скажет Ермолаев?
Ермолаев безмолвствовал. Он не знал, чего от него ожидают.
— Пословицу, — громким шёпотом подсказал Марат.
— Тяжело в лечении, легко в гробу, — бездумно выпалил Вася первое, что пришло в голову.
Только когда класс зашёлся от хохота, он понял, что сморозил глупость.
— В смысле, тяжело в учении, легко… — он пытался вспомнить, где же легко, но, как назло, его заклинило.
— Ну и в чём же легко? — терпеливо спросила учительница.
— В работе, — завершил Вася и по реакции класса понял, что снова попал пальцем в небо. — То есть в деле.
Он пытался вспомнить окончание поговорки, но нужное слово, словно вёрткий угорь, ускользало от него. Наконец Кира Николаевна подсказала: — В бою. А от кого пришла эта пословица?
— От Крылова, — брякнул Вася и тут же вспомнил, из чьих уст впервые прозвучали эти слова, но его опередила учительница.
— Правильно. От Суворова. Садись, Ермолаев. Пятёрка.
— За что пятёрка? — возмутился Ливнев.
— Он вспомнил хорошую пословицу, — сказала литераторша и добавила: — Мне лучше знать, кто какие оценки заслуживает.
На уроке биологии Васю, как назло, вызвали к доске. Накануне из-за приезда мамы он не брал учебник в руки, только на перемене удалось бегло просмотреть параграф. В суматохе он мало что почерпнул, но сдаваться не собирался.
— Лишайники растут в экологически чистых местах, — уверенно начал Вася.
Ольга Викторовна согласно кивнула.
— Они не растут в городе, потому что тут много выхлопных газов и воздух нечистый. А по утрам бывает даже смог…
— Хватит про город, давай дальше, — поторопила его учительница.
— И вблизи заводов они тоже не растут. Там среда загрязнённая. И воздух нечистый. И…
— Мы уже поняли, где они не растут. Что дальше? — нетерпеливо перебила его учительница.
— Они растут в экологически чистых местах. Например, в лесу, потому что в городе они расти не могут. Там выхлопные газы…
— Давай конкретнее, — сказала биологичка.
— Конкретно, мы ездили на экскурсию в Ново-Иерусалимский монастырь. Там они растут, — сказал Вася.
— Я имею в виду, какие бывают лишайники? — задала наводящий вопрос учительница.
— Лишайники бывают трёх видов. Как нарост. Вроде корки.
— Корковатые, — кивнула Ольга Викторовна.
— Ещё, которые торчат, — сказал Вася и замолк, пытаясь вспомнить, как они называются.
— Листоватые, — подсказала биологичка.
— И лохматые, — завершил Вася.
Класс покатился со смеху.
— Кустистые, — вновь подсказала учительница. — Молодец! Пять.
Класс недовольно загудел. Вторая несправедливость за день обескуражила шестой «А». Только Июлька искренне радовалась за друга.
На перемене Марат Найко спросил:
— С чего это тебе все пятёрки ставят?
— Понятия не имею, — честно признался Вася.
— А его мать всех купила. Из Америки подарков навезла. Так что у нас Ермолаев теперь круглым отличником станет, — съязвил Ливнев.
Прежде никто не обратил бы на его слова внимания, но, когда Ермолаев и на математике, перепутав действия, получил пятёрку, все уверились, что Макс прав.
— Ребята, честное слово, это неправда. Мама даже не приходила в школу, — пытался оправдаться Вася, но после пятёрки по математике его слова звучали малоубедительно.
С Ливнева бойкот сняли. Изгоем стал Ермолаев.
По дороге домой Вася жаловался Июльке:
— Ничего не понимаю, учителя как будто взбесились. С чего вдруг все стали ставить мне пятёрки?
— Но ведь тебе нужны отличные оценки, чтобы не огорчать маму, — напомнила Июлька.
— Ты хочешь сказать, что Кира и все остальные решили меня порадовать? Бред. Этому должно быть какое-то логическое объяснение.
Но логического объяснения не находилось. Логика беспомощна в вопросах волшебства.
Июлька огорчилась не меньше Васи. Она хотела, как лучше, а желание опять оказалось неправильным. Если бы знать, что нужно для того, чтобы все были довольны и счастливы! В этом мире всё было слишком сложно и запутанно, поэтому Июлька решила больше не вмешиваться.
Между тем события принимали нешуточный оборот.
Глава 19
Гром грянул, откуда никто не ожидал. Вызов в кабинет директора застиг Васю врасплох. Горе-изобретатель ломал голову, в чём его обвиняют на этот раз. Выговор за метлу он уже получил. Новых изобретений в его арсенале не было, а в том, что у учителей случилось всеобщее затмение рассудка и они наставили ему пятёрок, Вася своей вины не чувствовал.
Савелий Прохорович вперил в Васю такой тяжёлый взгляд, от которого окаменела бы и шргона Медуза.
— Ну что, Ермолаев, опять нарушаем? Не живётся тебе спокойно. Что скажешь в своё оправдание на этот раз?
Сказать было нечего. Вася не понимал, к чему клонит директор, поэтому молча пожал плечами.
— В молчанку будем играть? Где так ты храбрый, а где… Как же тебя угораздило избить товарища?
Вася вздохнул с облегчением. Его явно с кем-то перепутали.
— Я никого не избивал, — сказал он.
— Вот как? Выходит, родители Максима Ливнева на тебя наговаривают? Вот, пожалуйста, чёрным по белому написано: «Заявление. Василий Ермолаев избил нашего сына и порвал ему куртку. Просим принять меры».
От такого вероломства Вася опешил. Пострадавшим в драке явно был не Ливнев, а он сам. Если бы не бабушка Августа, ходить бы ему до сих пор в синяках и ссадинах. К тому же он про ту драку и думать забыл.
— Так это когда было, — невпопад ляпнул Вася.
— Значит, всё-таки было? — директор ухватился за зацепку с радостью следователя, нашедшего улику.
— Куртку он сам порвал, — сказал Вася.
— Как это сам? Взял и порвал себе куртку?
— Нет. Он падал и зацепился за сучок.
— А почему он упал? — допытывался Савелий Прохорович.
Это был провокационный вопрос, но солгать Вася не мог. Он хмуро сознался.
— Я его ударил.
— Всё ясно. Сегодня же пригласишь деда. Созываем экстренный педсовет.
