— Не советую, Сашка, — покачал головой Александров.
— Да ты что, боишься, что мы этих «автомобилистов» не укатаем?
— Причем здесь «автомобилисты»? До приза «Известий» полтора месяца осталось — можем в сборную не попасть.
— Окстись, Борька — я сам слышал, как Тихонов говорил, что будет комплектовать сборную из четырех звеньев и три из них будут наши, армейские. Якушев со своими «спартачами» совсем расклеились, а это значит, что не видать им в этот раз вызова. Вот и получается, что третьим звеном будет мальцевское, а четвертым наше: ты, я и Викулов.
— Ты уже почти полгода с Тихоновым одну лямку тянешь, а до сих пор не понял, что он за человек? — отставив в сторону стакан с «Боржоми», спросил Александров. — Да он в миг может все поменять, если ему что-то разонравится. И еще имей в виду, Сашка, что у него в команде стукачи имеются. Так что по возможности придерживай свой язык — бойкий он у тебя больно. Если, конечно, хочешь в сборной играть.
Сказав это, Александров поднялся и направился в туалетную комнату. А спустя несколько минут, на выходе из нее, к нему подошел молодой мужчина, которого он видел некоторое время назад в толпе танцующих узбеков.
— Вы ведь Борис Александров? — спросил мужчина и, не дожидаясь ответа, протянул ладонь для приветствия: — Меня зовут Иргаш Кушшаев, я из Ташкента.
— Очень приятно, — ответил хоккеист, пожимая протянутую руку.
Он уже хотел было пройти дальше, но узбек не дал ему этого сделать. Взяв хоккеиста за локоть, он позвал его отойти в сторону и внезапно спросил:
— Я слышал, что у вас возникли проблемы в вашей команде?
— С чего вы это взяли? — насторожился Александров.
— Земля слухами полнится, — улыбнулся Иргаш. — Вот я и хочу вас спросить, Борис: не хотите ли перебраться к нам в Ташкент и выступать за «Бинокор»?
— Вы в своем уме — кто меня туда отпустит? — искренне удивился хоккеист.
— Э-э, зачем так говорить? Я в узбекистанском ЦК ЛКСМ работаю, а мой брат Хасан в спортивном секторе республиканского ЦК. Нашу команду лично Шараф Рашидович Рашидов курирует, а он кандидат в члены Политбюро, друг Леонида Ильича. Если вы свое согласие дадите, мы вас без проблем оформим.
— Я же военнообязанный, — напомнил собеседнику о своем статусе Александров.
— Ну и что — мы вас через наш Среднеазиатский военный округ призовем. На днях там командующий поменяется — Петра Георгиевича Лушева к нам назначат, а он с Шарафом Рашидовичем в хороших отношениях состоит. Они на одном фронте воевали — на Ленинградском.
— И зачем я вам сдался, разрешите спросить? — из чистого любопытства спросил Александров.
— Наш «Бинокор» в этом сезоне ставит целью выбраться из первой лиги в высшую. Мы для этого хороший состав подобрали. Ребята в основном русские — сибиряки. Вы некоторых, может, даже знаете — например, Геннадия Капкайкина.
Еще бы Александрову не знать этого хоккеиста из новосибирской «Сибири», прозванного болельщиками «Мотороллером» за его искрометную скорость. Буквально за месяц до того дня, когда на Александрова положили глаз армейцы — в феврале 1973 года — его «Торпедо» принимало дома «Сибирь». В первом матче счет оказался ничейным — 4:4. А в повторном поединке торпедовцы вели к середине третьего периода с разгромным счетом 6:1! Казалось, что игра сделана. Но тут произошло невероятное. В течение 10 минут гости забивают три шайбы подряд, за пять секунд до конца матча счет становится 6:5, а за одну (!) секунду до финального свистка этот самый «Мотороллер», игравший под № 16, умудряется сделать счет ничейным — 6:6! Однако арбитр не засчитывает последнюю шайбу, что выводит Капкайкина из себя. Впрочем, на его месте Александров бы тоже не сдержался. В итоге он бьет судью и зарабатывает дисквалификацию до конца сезона, да еще вдобавок его лишают и звания мастера спорта.
— Но такого хоккеиста, как вы, Борис, у нас нет, — продолжал вещать узбек. — С вами мы бы эту задачу однозначно решили. Мы вам любые деньги готовы заплатить — вы же олимпийский чемпион, как-никак.
— Мне и здесь денег хватает, — улыбнулся Александров.
— Но и в Узбекистане вас бы никто на этот счет не обидел. У нас меценаты есть — по пять тысяч рублей в месяц будете зарабатывать. Не говоря уже о квартире, машине и прочих благах. Но главное — с вас там пылинки будут сдувать, на руках носить. А здесь что — одни плевки да зуботычины. Разве такой игрок, как вы, этого заслуживаете? Вас ведь даже звания заслуженного мастера спорта после победы на Олимпиаде не удостоили. Разве это справедливо?
Последняя фраза попала в самую точку — по лицу Александрова пробежала тень. На тот момент только два советских хоккеиста, ставших олимпийскими чемпионами, не были удостоены звания «заслуженных»: Виктор Никифоров, победитель Олимпиады 1956 года, и он, Борис Александров. А тут еще он вспомнил свои последние разговоры с Тихоновым и то, как на него взъелся генерал Скурлатов за то, что он отказался для него стучать — короче, было от чего погрустнеть хоккеисту. Заметив это, посланец солнечного Узбекистана снова оживился:
— Подумайте, Борис, что с вами будет, если вас выбросят из ЦСКА. Ведь ни в какую московскую команду вас после этого не отпустят — упекут в какой-нибудь СКА МВО. Вы, конечно, можете вернуться к себе на родину, в Усть-Каменогорск, и играть за «Торпедо». Но там таких условий, как в Ташкенте у вас все равно не будет. Да и просим-то мы вас приехать всего лишь на один-два сезона. Поможете команде и уезжайте куда хотите. Зато не бедным человеком уедете.
Глядя в глаза собеседнику, Александров подумал: «А ведь он прав — выкинут меня из ЦСКА и куда я подамся? Обратно на родину — людям на смех? Так лучше в Ташкенте перекантоваться и хорошую деньгу зашибить. Деньги они ведь лишними никогда не бывают».
— Хорошо, Иргаш, уговорили, — решился Александров. — Оставьте мне свой адрес на всякий случай. Если мои дела в ЦСКА пойдут совсем хреново, я вам обязательно позвоню.
Услышав эти слова, узбек расплылся в счастливой улыбке и полез в карман пиджака за записной книжкой. И спустя минуту листок с его адресом и телефоном был уже в руках у хоккеиста. Пожав на прощанье друг другу руку, они расстались, каждый направившись к своему столику.
17 ноября 1977 года, четверг, Москва, гостиница «Россия» и Дворец спорта в Лужниках, матч «Спартак» — ЦСКА
Егор Красовский оставил свои «Жигули» на стоянке и направился к центральному входу в гостиницу «Россия». И уже когда шел, заметил у каменного парапета знакомую фигуру. Это был чехословацкий журналист из газеты «Чехословацкий спорт» Марек Скленарж, с которым он познакомился месяц назад в Праге на турнире «Руде право». Чех прилетел в Москву вчера вечером, а сегодня утром позвонил ему и назначил свидание у гостиницы «Россия», ни слова не сказав ни о цели своего приезда, ни о его сроках.
— Придешь завтра на встречу — все узнаешь, а вдобавок получишь сюрприз, — объявил Скленарж.
И приближаясь теперь к чеху, Красовский мысленно удивлялся: в руках у Марека не было видно никакого сюрприза. Может, он имел в виду что-то другое?
