На магнитофонной ленте был записан разговор Кулагина с Капустиным, произошедший перед самым отлетом тренера в Ялту. Они беседовали на набережной Москвы-реки сразу после встречи Капустина с Тихоновым, где последний уговаривал хоккеиста перейти в ЦСКА. Вернувшись из Архангельского, Капустин позвонил Кулагину и предложил ему встретиться, чтобы посоветоваться с ним относительно этого предложения. И Кулагин дал ему совет: никуда не переходить и остаться в «Крыльях Советов».
— Тихонов не тот человек, который сумеет дать тебе что-то новое, — говорил Кулагин хоккеисту. — Он специалист неплохой, но вы не сойдетесь с ним характерами. С Игорем Тузиком в «Крылышках» тебе будет намного легче и удобнее.
Слушая теперь свои слова, доносившиеся из магнитофона, Кулагин поразился, как четко они звучат. Было такое впечатление, что люди, которые записывали этот разговор, находились чуть ли не в двух шагах от говорившего. А ведь в тот момент, и тренер запомнил это отчетливо, набережная была пуста — вокруг не было ни души. «Это какими же техническими средствами надо обладать, чтобы так превосходно записать разговор на большом расстоянии?!» — мысленно восхитился чекистскими возможностями Кулагин. Но вслух предпочел эти мысли не озвучивать. Однако когда разговор на пленке закончился и Спрогис выключил аппарат, Кулагин все же не удержался:
— Значит, вы следили за нами и все записывали? Зачем?
— За тем, Борис Павлович, что у нас работа такая, — ответил Спрогис. — Ведь ваш разговор — это не беседа двух взрослых людей о погоде. Это — разговор весьма влиятельного тренера с талантливым хоккеистом, где первый говорит второму: мол, не надо тебе переходить в главную команду страны. Хотя вам прекрасно известно, зачем Тихонов назначен тренером ЦСКА — чтобы вытянуть из болота не столько этот клуб, сколько нашу сборную. Ту самую сборную, которую, в том числе и вы, в это болото и затянули. А из этого разговора выходит, что вы свои личные обиды ставите выше дела государственной важности.
— Я просто хотел спасти парня от опрометчивого шага, — попытался объяснить свою позицию Кулагин. — Мне, как человеку, который разбирается в хоккее, понятно, что Капустин в ЦСКА не заиграет в ту силу, какую ему дает его команда — «Крылья Советов». Там для него создана комфортная обстановка, он в этом клубе уже шесть лет играет. Там его партнеры с полуслова понимают, работают на него. Почему нельзя оставить его в «Крылышках» и вызывать в сборную оттуда, как это происходит уже несколько лет?
— Потому что перед Тихоновым поставлена задача сделать ЦСКА базовым клубом сборной. Для этого там будут созданы два полноценных звена нападения: Михайлов — Петров — Харламов и Балдерис — Жлуктов — Капустин.
— Это неправильный подход — подверстывать под один клуб весь наш хоккей, — не скрывая раздражения, произнес Кулагин. — При таком раскладе наш внутренний чемпионат утратит свою привлекательность. Надо чтобы в нем сохранялась интрига, а вы, выделяя один клуб, убиваете эту интригу на корню. На каких примерах вы собираетесь воспитывать нашу молодежь?
— А то, что два года подряд мы терпим поражение на мировой хоккейной арене — это, по-вашему, положительный пример? — спросил Спрогис. — Неужели вы не видите, что наш хоккей вошел в полосу серьезного кризиса, из которого выйти без потерь у нас не получится. Придется чем-то пожертвовать. Вот и приходится в качестве этой жертвы выбирать наш внутренний чемпионат. Но это естественно, учитывая, что успехи на международной арене для нас сейчас важнее, чем то, что происходит внутри страны.
— А совместить их никак не получится?
— Увы, Борис Павлович, никак, — развел руками Спрогис. — Видимо, тот запас, который был у нас до середины 70-х, заканчивается. Как в экономике, так и в спорте.
— А вы весьма смело рассуждаете — такого в наших газетах не прочитаешь, — искренне удивился Кулагин.
— Вы просто забыли, где вы находитесь — в Комитете государственной безопасности. Здесь принято смотреть правде в глаза, поскольку при иных подходах наша государственность окажется под угрозой. Поэтому я вам ответственно заявляю: ради укрепления сборной придется обескровить наши ведущие клубы — те же «Крылья Советов» или челябинский «Трактор» и рижское «Динамо». Это и раньше, кстати, происходило, просто сегодня это будет делаться в более жесткой форме.
— Как я понял, наш сегодняшний разговор — это одно из ее проявлений? — догадался Кулагин.
— Вот именно. Так что споры это, конечно, хорошо, но итог у нашего разговора должен быть один — вы признаете свою неправоту и убеждаете Сергея Капустина перейти в ЦСКА. Поскольку через пару недель у Виктора Тихонова заканчивается отпуск и он должен вернуться в команду, чтобы начать формировать те самые полноценные два звена сборной, о которой я вам говорил. Времени у нас не так уж и много — через десять месяцев стартует очередной чемпионат мира. И проходить он будет, как вам известно, в Праге. Надеюсь, вам не надо напоминать, какие отношения на сегодняшний день существуют между нами и чехословаками и особенно в хоккее?
Выдав этот монолог, Спрогис замолчал и, не сводя глаз с собеседника, стал терпеливо ожидать ответа. Ждать пришлось недолго. Глядя в глаза чекисту, Кулагин был краток:
— Хорошо, я наступлю на горло собственной песне.
И, поднимаясь со стула, добавил:
— Ради проблем государственной важности.
27 июня 1977 года, понедельник, Сочи, Кудепста, Краснодарский край
— Бежим, бежим, бежим! Не отстаем! — зычным голосом командовал Тихонов, подгоняя взмыленных армейцев на очередной круг десятикилометрового кросса. Многие из бегущих были уже, что называется, в «мыле», и это неудивительно — при прежних тренерах они в основном налегали на «физику», на физические упражнения, и кроссы если и бегали, то не такие продолжительные. При Тихонове все стало иначе и бег стал одним из главных элементов армейских тренировок. А поскольку сам Тихонов бегал на протяжении долгих лет, ему такие забеги были не в тягость, а только в радость. Несмотря на то, что на улице была жара плюс 25 градусов.
Александров бежал в середине цепочки, локоть к локтю с новобранцем ЦСКА — недавним рижским динамовцем Хельмутом Балдерисом, которому эти кроссы тоже были не в диковинку — он тренировался под началом Тихонова уже почти десять лет (тот взял его в команду 16-летним пацаном). Чуть сзади бежал еще один новичок — Сергей Капустин из «Крыльев Советов». Такой же левый крайний нападающий, как и Александров. Его появление в команде стало настоящим громом среди ясного неба, поскольку еще в начале месяца по ЦСКА прошел слух, что переходить сюда он категорически не хочет. И Тихонов с этим, вроде бы, смирился. Но буквально в день открытия сезона Капустин появился на армейской базе и объявил хоккеистам, что изменил свое первоначальное решение. Почему он это сделал, Сергей не сказал, но всем стало понятно, что без высших инстанций в этом деле не обошлось.
Александров встретил это событие без всякого энтузиазма. Он-то надеялся, что во втором звене будет играть он (слева), Балдерис (справа), а в центре Лопата — Виктор Жлуктов. Но с появлением Капустина Александров оказался третьим лишним. А ведь случись все иначе, и с ним второе звено могло реально конкурировать с первым и даже заменить его, когда оно завершит свое существование. А это время было уже не за горами, учитывая, что Михайлову в октябре исполнялось 33 года, Петрову через пять дней — тридцатник, а Харламову в январе стукнуло 29 лет. Эта тройка была детищем Анатолия Тарасова, а Тихонову явно хотелось создать собственное звено, которое ни в чем не уступало бы тарасовскому.
