С Михайловым и Харламовым у Тихонова проблем не было, а вот с Петровым наоборот. Здесь Юрия Андропова правильно информировали — Петров считал себя «вожаком стаи» и спорил с тренером почти по любому поводу. Он и сегодняшний многокилометровый кросс отказался бежать, заявив, что он не легкоатлет, а хоккеист. Впрочем, он и некоторые другие упражнения выполнять отказывался, заявляя, что он лучше знает, что ему нужно для поддержания формы, а что нет.
Буквально накануне Тихонов застал Петрова у врача команды — игрок пришел к нему, чтобы обзавестись рекомендацией, что бегать кроссы ему не надо. Тихонов был удивлен таким подходом и спросил напрямоту:
— Владимир, почему вы ставите себя выше коллектива?
— Потому что я лучше всех знаю, сколько мне надо тренироваться.
— Но тренер здесь я, а не вы — мне и решать.
— Вы тренер с периферии и к нашим условиям еще не привыкли. У нас другие методики.
— Какие, интересно? Методики нарушать спортивный режим?
— Я могу его нарушать, поскольку на мне это не отражается.
— Вы что, особенный?
— Просто у меня свои взгляды на хоккей, на тренировки.
— Но эти взгляды, Владимир, во многом уже не поспевают за сегодняшним развитием хоккея. Неужели вы, игрок экстра-класса, человек, который уже восемь лет играет за сборную страны, этого не видите? Может быть, вам стоит прислушаться к мнению людей, которые знают чуть больше вашего?
— Под последними вы подразумеваете, конечно, себя?
— Не только. Но в любом случае определитесь, пожалуйста, как вы будете себя вести в дальнейшем.
Когда Петров удалился из кабинета, врач грустно вздохнул:
— Зря вы с ним связываетесь, Виктор Васильевич. Его ни Тарасов, ни Локтев приструнить не могли. Самый покладистый в их звене — это Валера Харламов.
Тихонов мысленно согласился с этими словами, поскольку близко знал Валерия с начала 70-х, когда тот часто приезжал в Ригу к своей тогдашней пассии — гимнастке Татьяне Щегольковой. Она тогда претендовала на место в сборной СССР — должна была стать седьмой запасной. Но помимо нее таких претенденток было еще две — Эльвира Саади и Русудан Сихарулидзе. Вот последняя и выиграла этот спор. Харламов вполне мог стать отдушиной для Татьяны в это непростое для нее время и забрать ее из Риги в Москву. Но что-то у них не сложилось — Харламов в итоге выбрал москвичку.
«А может, действительно, выгнать этого Петрова из команды к чертовой матери! — думал в сердцах Тихонов, покидая врачебный кабинет. — Тем более, что сам Юрий Владимирович дал мне полную свободу действий в этом плане». Но следом в голову тренера стали лезть уже другие мысли: «А кого я поставлю в первое звено вместо него? Равного ему по умению и таланту у меня пока никого нет. Так что придется терпеть этого Петю, как называют его в команде товарищи. Хотя приструнить его для острастки все-таки надо».
Ретроспекция. 1971 год, Рига, база рижского «Динамо»
— Альфонс Фрицевич, это полное беззаконие! — негодовал тренер Мартин Якобс, войдя в кабинет начальника рижского «Динамо» Альфонса Егерса. — Что он себе позволяет?
— Какое беззаконие? Кто позволяет? — отрывая голову от бумаг, которые он сосредоточенно подписывал, спросил Егерс.
— Да этот московский выскочка Тихонов! — последовал ответ.
Сказав это, Якобс взял со стола графин, с шумом вытащил из него крышку и налил воду в стакан, стоявший тут же, на столе. Затем залпом выпил его содержимое.
— Да вы не волнуйтесь, Мартин Янович, присядьте, — указал рукой, с зажатой в ней авторучкой, на кресло Егерс. — И расскажите все по порядку.
— Мой рассказ будет коротким. Этот выскочка Тихонов увольняет из команды Вячеслава Малова — нашего лучшего игрока!
— Странно, что я слышу об этом от вас, а не от самого Тихонова, — закрывая ручку колпачком, произнес Егерс.
— Вы это сейчас услышите — Тихонов собирался зайти к вам следом за мной.
Не успело эхо этих слов раствориться в стенах кабинета, как дверь отворилась и на пороге появился тот, о котором только что было упомянуто.
— Можно, Альфонс Фрицевич? — спросил Тихонов у хозяина кабинета, застыв на пороге.
Вместо ответа, Егере сделал приглашающий жест рукой. И когда тренер вошел в кабинет, начальник команды спросил:
— Вы правда собираетесь уволить из команды Малова?
— Правда, Альфонс Фрицевич, — последовал немедленный ответ.
— Вот видите, я же говорил, — всплеснул руками Якобс, после чего повернул голову к Тихонову и спросил: — А с кем вы собираетесь играть в новом сезоне?
— Это просто какое-то дежавю, — рассмеялся в ответ Тихонов. — Ровно три года назад вот в этом же самом кабинете и при наличие тех же самых людей вы, Мартин Янович, говорили мне то же самое: дескать, с кем я буду играть. Я тогда только-только принял команду и собрался уволить из нее ветеранов — Краулиса, Апситиса, Страутса и… не помню фамилию последнего игрока…
— …Ансвериньша, — подсказал Егерс.
— …спасибо, Альфонс Францевич, — поблагодарил Тихонов за подсказку начальника команды и продолжил: — и вы, Мартин Янович, упрекали меня в том же — с кем я буду играть. А я набрал в команду семерых молодых ребят, в том числе и 16-летнего Хельмута Балдериса, который сейчас является ведущим игроком команды.
— Но Вячеслав Малов тоже является ведущим игроком, — продолжал стоять на своем Якобс. — Он в этом сезоне пахал на льду как проклятый. Вот, у меня записано, — Якобс достал из папки какой-то листок и стал зачитывать вслух статистические данные: — «Тройка нападения во главе с Маловым забросила 126 шайб из 316, выиграла, находясь на льду, 36 своих встреч, 8 свела в ничью и ни одной не проиграла. Когда команда оставалась в меньшинстве, на лед неизменно выходила тройка Малова и 15 раз при этом заставляла соперников начинать с центра поля…» И этого игрока вы собираетесь отчислить из команды?
— Именно его, — подтвердил Тихонов.
— Но почему?
— Не потому, что он и его партнеры по звену забросили 126 шайб. Боже упаси! А потому, что Малов совершенно не поддается перевоспитанию и игнорирует мои установки. Он систематически нарушает дисциплину, что пагубно сказывается на моральном климате в коллективе. Глядя на него, многие игроки думают: если ему можно, то почему нам нельзя?
— Так сделайте ему предупреждение. Отстраните на время от игр, но не отчисляйте! — продолжал бушевать Якобс.
— Да ему эти предупреждения, что мертвому припарка. Их у него, вы сами знаете, скопилось столько, что ими можно выстлать дорогу до Луны. Он чувствует себя незаменимым, поэтому и ведет себя соответствующим образом. А у нас здесь не детский сад, в конце концов.
Все это время Егерс сидел молча, внимательно слушая эту перепалку. Наконец, поймав обращенный к нему вопросительный взгляд Якобса, начальник команды решил сказать свое веское слово:
