— Вы извините, конечно, — томно взглянула на него Василиса и взмахнула накрашенными ресницами. — Но Ваня гораздо красивее вас. И танцует не в пример лучше. Кстати, это вы ему синяк поставили? Большое спасибо, ему очень идёт. Придаёт ещё более мужественный и благородный вид. Пойдем, Ванечка, на последний танец.
Глава 11. Лебеди были лишними
— Где моя кожа! — страшным голосом воскликнула Василиса.
Они пришли с дискотеки, рассказали Ладе, что там происходило, и сели ужинать. Мама в своей комнате доделывала срочный заказ и просила не беспокоить, что ребятам было только на руку. Поели жареной картошки с луком, поболтали о том, о сём, и когда Василиса вспомнила, что пора бы превратиться в лягушку, то оказалось, что шкурки на холодильнике нет! Серёжки, таблетки и список — вот они, а шкурка исчезла!
— Без паники, — сказала Лада. — Применим метод дедукции.
Она сходила в комнату, принесла Валерия Иваныча и применила эту самую дедукцию, как она её понимала, вытащив всё из его защёчных мешков.
— Ничего, — растерялась Лада. — Может, кот?
Рассерженного Виртуала шваброй выпихнули из-под дивана. Лада потыкала пальцем в пушистый живот.
— На ощупь непонятно, — заявила она. — Что-то там урчит. Твоя кожа не урчала при надевании? Значит, это кишки. Дедукция — великая вещь. Кот невиновен. Может, рыбка?
— Ага, выпрыгнула из банки, проползла на кухню, залезла на холодильник… Альпинист, а не рыба, — хмыкнул Иван. — Лично я маму подозреваю. Она у нас способная.
— Начинаю допрос подозреваемой, — обрадовалась Лада и умчалась к маме в комнату. Вернулась она с каким-то странным выражением лица.
— Василиса, ты не склонна к инфарктам? — осторожно спросила Лада. — Нет? Ну ничего, пообщаешься с нашей мамой подольше, и инфаркты у тебя будут хронические, как насморк. Понимаешь, наша мама немножко плохо видит.
— Ну и что? — спросила побледневшая Василиса.
Она картошку собралась жарить, с луком. Лука дома не нашлось. Мама видит: что-то зеленеет на холодильнике, подумала — лучок, обрадовалась и… того. Пошинковала, поджарила и… Ванька, почему ты такого странного цвета? Прямо как безвременно усопшая лягушачья кожа, приятный изумрудный оттенок.
— Мы что, её съели? — выдавил Иван.
— Я не поняла, — пожала плечами Лада. — Ты же знаешь, как мама странно объясняет. Вроде, она поставила картошку жарить, а сама ушла в комнату заказ доделывать, вот кожа и подгорела. Мама её выбросила… Но тогда с чем мы ели картошку? А?
— Насколько я знаю маму, мы могли есть картошку с чем угодно, — мрачно сказал Иван. — Ладка, посмотри в мусорном ведре. Я не могу, меня тошнит.
Лада заглянула в ведро.
— Да, — сказала она, ковыряя какие-то странно пахнущие обгорелые крошки. — Похоже, это реставрации не подлежит. Даже если сложить вместе, как пазлы. Василиса, ты сможешь надеть жареную кожу? Да не расстраивайся ты так, плюнь. Оставайся у нас навечно: Я всегда мечтала о сестре. Надеюсь, мама не заметит, что нас стало трое.
— А отец приходит поздно, он тоже тебя не увидит, — поддакнул Иван. — Правда, оставайся. Ты ничего оказалась, нормальная девчонка.
Василиса встала, подошла к окну.
— Вы не понимаете, — сказала она грустно. — Я не могу остаться, всё ведь вышло прямо по сказке. Прощай, Иван-царевич, ищи меня в Тридевятом Царстве у Кощея Бессмертного.
Она ударилась об пол и превратилась… Нет, не превратилась почему-то. Ударилась ещё разок… с тем же результатом.
— Эй! — забеспокоилась Лада. — Так и сотрясение мозга получить можно! Ты что делаешь?
— Превращаюсь в белую лебедь, — тяжело дыша, объяснила Василиса. — Думаешь, легко? Сама попробуй.
Царевна ударилась об пол ещё раз. Снизу застучали по батарее соседи.
— Слушай, кончай волынку, — скомандовал Иван. — Или превращайся, или не долби в пол, соседям и так вчера от нас досталось. Если у них ещё и штукатурка отлетит…
Он не договорил. На полу сидела большая белая птица.
— Круто! — восхитилась Лада. — А дальше что по программе?
— Теперь я должна вылететь в окно, — сказала лебедь, расправляя крылья.
— А у нас окна ещё с зимы не распечатаны, — вспомнила Лада. — Мама их всегда в конце мая моет, когда все холода минуют.
— А что же делать? — растерялась лебедь, нервно переступая с лапки на лапку.
— Попробуй в форточку, — посоветовал Иван.
Лебедь замахала крыльями — от них прямо ветер пошёл. Птица тяжело поднялась в воздух и вылетела… Нет, не вылетела.
— Заклинило, — вздохнула Лада, глядя на белый оперённый зад с лапками в форточке. — Слишком толстая. Наша форточка ей мала.
— Подпихните меня, — жалобно простонала лебедь.
Иван и Лада изо всех сил упёрлись в белый пушистый зад.
— Надо тебе худеть, подруга, — заметила Лада. — А то ты, как Вини-Пух в кроличьей норе.
— Господи, что вы делаете? — удивилась мама, входя в кухню.
Иван и Лада с перепугу подтолкнули сильнее. Лебедь, обдирая бока, выпала из форточки, заорала, что разобьётся, потом вспомнила про крылья и улетела. В воздухе медленно кружились мелкие белые пёрышки, оседая на головы ребят.
— Да понимаешь, мама, лебедей тут набилась полная кухня, — отдуваясь, сказала Лада. — Так и прут, так и прут, просто негде повернуться. Ну, мы их в форточку и повыкидывали. Хватит с нас кота, рыбки и хомячка. Как ты считаешь?
— Вы правы, — одобрила мама. — Лебеди, пожалуй, были бы явно лишними.
Глава 12. Немного о кулинарии
— Ну и когда ты отправишься за ней в Тридевятое Царство? — спросила Лада, прополаскивая под краном пучок укропа.
— Во вторник, — хмыкнул Иван, кромсавший колбасу для салата оливье (ожидались гости). — Во вторник у нас пять уроков, сразу после физры и пойду.
— Правда? — обрадовалась Лада и от избытка чувств взмахнула вымытым укропом. Брызги полетели в Ивана, тот попытался заслониться колбасой, но тщетно.
— Ты что, совсем тупая, шуток не понимаешь? — огрызнулся Иван, вытирая лицо тыльной стороной ладони. — Какое Тридевятое Царство? И что за число такое — тридевятое? Двадцать семь, что ли?
— Ну, может, у них там царств много, вот и пронумеровали, чтобы почтальоны не путались, — объяснила Лада и принялась за петрушку. — Неужели тебе не жалко Василису? Только честно.
