Заяц бросился обнимать Лешего.
– Опять разобратился… – удивилась Баба Яга.
А тут и Иванушка показался, Баба Яга его враз и схватила.
– Попался, – кричит, – сейчас же в Печь!
А Печь от неё пятится. Волочёт Баба Яга Иванушку в Печь, а та – от неё.
– Стой! – кричит Баба Яга. – Стой, а то в кирпичи превращу!
Вздохнула Печь, остановилась.
– Баба Яга, ты чего? – спрашивает Леший. – Куда это ты ребёнка тащишь?
– Куда, куда… в Печь, – отвечает Баба Яга.
– Стой! – кричит Леший. – Я его только напугать хотел. А в Печь – ребёнка, это нам совесть не позволяет. – И оттянул Иванушку от Печи.
– А зачем ты меня напугать-то хотел? – удивился Иванушка.
– Как зачем? Ты сам говорил, что не боишься меня. Вон, Бабка говорит: – Не боишься, значит, не уважаешь.
– А разве за страх уважают? Вот за то, что ты меня спас, я тебя уважаю. Не за страх, а за совесть, – и протянул Лешему руку.
– Дожили, – недовольно сказала Баба Яга, – Леший с человеком обнимаются!
– Сгинь, нечистая сила! – крикнул Иванушка.
Баба Яга и сгинула, только голос от неё остался: «Уж и пошутить нельзя… Тут же в Печь…»
– Да нужна ты мне больно. Я уж лучше с людьми. Вас куда доставить? – пробасила ей вслед Печь.
– Иванушка, познакомь Лешего с Алёнушкой, – попросил Заяц.
– А чего ж не познакомить.
Вскочила тут вся компания на Печь, Печь встала на дыбы да как гаркнет:
– К Алёнушке!.. Эх, мы, залётные!..
Живая игрушка
В одном лесу жила (а где ж ей ещё жить) заячья семья. Мама и три зайчонка. Папа, конечно же, тоже был, но где именно он был, неизвестно. Скорее всего он удалился по каким-то своим мужским делам.
Утром зайчата проснулись, по крайней мере, двое из них, а третий продолжал спать. Его вообще всегда было трудно разбудить. Возможно, ему показывали какие-то удивительно интересные сны, которые просто необходимо было досмотреть. Но вот его, наконец, вытащили из логова, берлоги, пещеры (не знаю, как называется жилище зайцев), и зайчата стали наслаждаться жизнью. В это понятие входит изучение заячьей капусты, знакомство с жуком, попытки перепрыгнуть кузнечика. У двоих зайчат эти занятия происходят довольно успешно, а вот у третьего – не шибко. Единственно, что ему удалось, так это проглотить пчелу, от чего ни тот, ни другая не получили ни малейшего удовольствия. Зайчонок еле откашлялся, а Пчела еле удержалась, чтобы не куснуть Зайчонка. Пчёлы не любят, когда их глотают. А потом Зайчонок стал преследовать какую-то Бабочку и набрёл на огород, который, как это и свойственно огородам, располагался около дома.
И жила в этом доме Девочка. История умалчивает, где были её Мама и Папа, но, постольку-поскольку в нашей истории они не участвуют, нас и не интересует, где они были. Девочка играла в куклы. В куклу-медвежонка, куклу-зайца, куклу-куклу. И ей всё это страшно надоело. Потому что все эти куклы были НЕЖИВЫЕ. И ей страшно хотелось иметь живую игрушку.
Она вышла в огород. (Не для того, конечно, чтобы найти там живую игрушку, а, чтобы заняться общественно-полезным делом: прополкой и поливкой овощей.) Но нашла в огороде нашего Зайчонка. Вот такие вот бывают в жизни совпадения.
– Какая прелесть! – воскликнула Девочка, схватив Зайчонка в охапку. – Ты будешь моей живой игрушкой. Я тебя буду звать Катей.
Она внесла Зайчонка в дом и быстренько спеленала его. Что Зайчонку, прямо скажем, не понравилось. То ли он не привык к спелёныванию, то ли уже перерос эту процедуру. Он попытался ворохнуться, но Девочка очень хорошо его спеленала, так что Зайчонку осталось только тихо заплакать.
