Из подвала не доносилось ни звука. Наверное, бедные котята устали кричать и звать маму, и заснули. Я стала думать, рассказать ли этим негодяям о котятах, и решила, что не стоит. Не станут они их спасать, и мне не дадут. Лёха захлопнул крышку люка и спросил: «Может, печь затопить? Хоть тепло будет». «Болван, нас тогда дым выдаст. Нельзя, чтобы нас заметили. Понял?» Лёха пошёл к двери: «Пойду осмотрю капканы».
«Мобильник-то оставь, – крикнул ему вслед Гриша, – положи на стол». Лёха прошёл к столу, оставив дверь распахнутой. Этим решил воспользоваться Хвостун. Он вбежал в помещение и встал рядом со мной, с ненавистью глядя на Гришу. Хвостуна заливал яркий солнечный свет, лившийся через дверь, а я оказалась в тени и сделалась совершенно незаметной для Гриши. А тот, бросив взгляд в мою сторону, весь напрягся, и глаза его застыли от ужаса. «Лёха, – хрипло сказал он, – эта девчонка снова в кота превратилась. Посмотри-ка». Он на секунду отвернулся к Лёхе, но и этой секунды Хвостуну оказалось достаточно, чтобы неслышно перебраться под кровать и спрятаться там. Лёха резко обернулся на зов Гриши, закрыл дверь и подошёл ко мне с горящим огарком свечи. Увидев меня сидящей, как и прежде, на стуле, Гриша вытер со лба выступивший пот и растерянно пробормотал: «Померещилось, видно. Может, у меня действительно что-то с головой, а, Лёха?»»
Но его сообщник лишь раздражённо пожал плечами и вышел во двор хутора.
Гриша тяжело встал и, опираясь рукой о стол, приковылял к моему стулу. Он низко склонился надо мной, держа дрожащей рукой горящий свечной огарок, и уставился на меня. От него шёл резкий и неприятный запах водки, табака и дешёвой чесночной колбасы. «Девочка… – сказал он и замолчал. Потом собрался с духом и продолжил: Девочка…Ты девочка или… или… кошка?» Он так испугался своего вопроса, что свеча запрыгала в его руке и чуть не упала на пол. Мне стало смешно, несмотря на моё незавидное положение, и я рассмеялась. Гриша резко отшатнулся от меня и хотел сказать, наверное, мне какую-то грубость, но в этот самый миг из подвала донеслось мяуканье Мусиных котят. Они, вероятно, снова проснулись и звали свою маму. Гриша задрожал и оглянулся на меня. Я сидела по-прежнему на стуле. Отнеся огарок на стол, он, кряхтя, опустился на колени и откинул тяжёлую деревянную крышку люка. Мяуканье сразу смолкло. С минуту Гриша вглядывался в чёрную пустоту и вслушивался в плеск прибывающей воды. Затем он захлопнул люк и вернулся ко мне. Жестом велел мне встать со стула, переволок его на крышку люка и рывком усадил меня на стул. Потом он достал из рюкзака моток верёвки и торопливо, но умело привязал меня к стулу. По-видимому, злодей решил, что из подвала ко мне на помощь могут прийти кошки. Слёзы выступили на моих глазах. Я шла сюда, чтобы помочь бедным котятам, а сейчас сижу, связанная, над люком – их единственной надеждой на спасение. Ну, почему Королева не превратила меня в кошку! Уж тогда я бы точно смогла как-нибудь спасти котят, а теперь… В отчаянии я хотела было рассказать своему недругу всю правду о себе и котятах, но, увидев его сощуренные в недоброй усмешке глаза, поняла, что такой человек котят не пощадит. Пусть лучше он ничего не знает и боится меня.
Гриша, довольный принятыми им мерами предосторожности, допрыгал на одной ноге до кровати и тяжело плюхнулся на неё, не снимая сапоги. И в этот миг из-под кровати раздался истошный кошачий вопль. Это решил напомнить о себе Хвостун. Гриша от испуга свалился с кровати, задев стол, и со стола на пол фитилём вниз упал огарок свечи. Стало почти темно, но через несколько мгновений дверь хутора распахнулась, и в комнату ворвался Лёха, а с ним – и яркий солнечный свет. Гриша в это время встал на четвереньки, собираясь подняться. «Ты чего, молишься или зарядку делаешь? – весело крикнул ему Лёха. – Нашёл время! Пошли быстрее, там кто-то в капкан попался, не пойму, то ли бобёр, то ли ондатра какая. Я хвост рыжий видел и визг слышал!» И, подняв Гришу на ноги, он помог ему выйти наружу.
Мы с Хвостуном остались одни. Хвостун вскочил ко мне на колени и сказал: «Лиза, это не бобёр. Это Плут. Теперь он в беде. Надо спешить ему на помощь. А ты побудь здесь пока. Я вернусь». И мой отважный кот бросился к неплотно прикрытой двери. А я осталась сидеть на стуле, связанная, сбитая с толку и расстроенная. Как спасти котят? Что будет со мной? Папа с мамой, наверное, с ног сбились, разыскивая меня, но они и понятия не имеют, где я нахожусь. И Королева куда-то пропала. Теперь нам могло помочь только чудо. И оно случилось…
Глава 7. «Брысь, уродина!»
Настроение у Дины было отличное. Землю согревало ласковое весеннее солнышко, весело щебетали птицы, и даже чувство голода не могло уменьшить охватившей Дину радости. Она бежала к хутору и улыбалась, вспоминая недавнюю встречу с Бобом и Беном. Оставалась, правда, тревога за Мусиных котят, но теперь, по расчётам Дины, до хутора было лапой подать, и добрая кошка заранее радовалась предстоящей встрече с детёнышами, которых она ещё даже не видела, но уже успела полюбить. Вот и огороды деревеньки, которая находилась всего в часе кошачьей ходьбы от хутора. Спасибо Бобу и Бену, они так подробно описали Дине кратчайший путь, что следовать их указаниям не составило никакого труда. Предвкушение близкого окончания долгого и трудного пути лишило Дину привычной осторожности, и она очень скоро за это поплатилась. Давным-давно гремела в этих местах война, но до сих пор, словно шрамы, виднелись в земле полузасыпанные окопы, изредка встречались холодные доты из серого бетона, и беспрестанно попадались торчавшие из земли ржавые мотки колючей проволоки. В один из таких мотков и угодила с разбегу спешившая на помощь кошка. Сначала она даже не поняла, что случилось, и дёрнула посильнее левой задней лапой, подумав, что зацепилась ею за какой-нибудь прутик. От этого движения петля из колючей проволоки затянулась ещё туже, и лапу Дины пронзила острая боль. Дина вскрикнула и стала вертеться из стороны в сторону, пытаясь высвободиться из коварной ловушки. Но, чем больше силилась Дина выпутаться из комка ржавых колючек, тем больнее и туже стягивала её лапу проволока, и через несколько минут совершенно обессилевшая Дина поняла, что без посторонней помощи ей не выбраться. Она запуталась в колючей проволоке возле самой тропинки, шедшей вдоль огорода, но ни людей, ни кошек, ни собак поблизости видно не было. Только через час в дальнем конце огорода, расположенного наискосок от места, где попала в беду Дина, появился какой-то старик. Дина закричала, и старик завертел головой в ушанке, пытаясь понять, откуда донёсся привлёкший его внимание звук. Дина закричала снова, и снова, но старик скользнул подслеповатыми глазами по тропинке и уже собрался уходить прочь. И тогда Дина закричала изо всех сил. Старик замер неподвижно на месте, потом медленно направился к тропинке.
Наклонившись над кошкой, он удивлённо и растерянно цокнул языком. «Бедняжка, как это тебя угораздило…» – пробормотал он, пытаясь выпутать заднюю лапу Дины, но скоро он понял, что голыми руками ему не справиться. «Подожди-ка здесь, милая, я щас за струментом сбегаю», – сказал старик и «побежал», а вернее, заковылял к возвышавшемуся над огородными грядками дому. Через несколько минут он вернулся с кусачками и осторожно начал откусывать проволоку, овившуюся вокруг кошки. Иногда он причинял своими неловкими движениями сильную боль Дине, но она понимала, что старик хочет её спасти, и мужественно терпела. Наконец, старик трясущимися руками поднял Дину и понёс к дому. Дине хотелось вырваться из его рук и бежать дальше, но она не могла этого сделать: пришедший ей на выручку человек освободил её от мотка проволоки, но тугая петля с колючкой ещё сжимала заднюю лапу, и по ней текла липкая и горячая кровь. Нечего было и думать о том, чтобы продолжать путь с таким «украшением».
