«БУММ!» Удар был глухой, но, по-видимому, очень сильный. Дина обернулась: в сваи ударило ещё одно бревно, толще первого. Громкий треск известил о том, что мост сейчас рухнет. Дина крепко прижалась к свае, как будто свая могла устоять. Раздался громкий всплеск, Дину на миг накрыло холодной водой, а когда вода схлынула, обнаружилось, что настил с вывороченными сваями опрокинулся и несётся вниз по течению, похожий на перевёрнутый стол с торчащими криво ножками-сваями. Долго плыла Дина на сохранившем ей жизнь обломке моста, и всё дальше уносило её стремительное течение от хутора. Лишь когда настил прибило к берегу там, где речка делала поворот, Дина решилась спрыгнуть с него и добраться до берега. К сожалению, настил подошёл к берегу не вплотную, а упёрся в него одной из вывороченных и болтающихся свай. Он вздрагивал и поворачивался то в одну, то в другую сторону, готовый в любой миг сняться с «якоря» и продолжить своё путешествие по бурной реке.
Дина взобралась на одну из вздыбленных кверху свай, ту, что была ближе других к берегу, и, выждав, когда настил повернулся наиболее удобно для прыжка, сжалась в пружину и прыгнула. Она вложила в этот прыжок все свои силы, но ей не удалось допрыгнуть до берега. Она упала в воду совсем рядом с берегом, но мощный поток подхватил её и понёс дальше. В отчаянии Дина рванулась к торчавшим из воды веткам какого-то куста и зубами ухватилась за самую толстую из них. Её болтало в воде, река упорно стремилась унести свою ношу в залив, но Дина уже сумела нащупать лапами дно и медленно, из последних сил. скользя и падая, выбралась на берег. Тяжело дыша, кошка встряхнулась и пошла, шатаясь, вверх по течению речки. Каждый шаг давался ей с огромным трудом, но спасти её могло только движение. Густая шерсть не позволила Дине промокнуть насквозь, и солнце и лёгкий ветерок быстро обсушили её. И только раненая лапа со сбившимся, измочаленным грязным бинтом болела с каждым шагом всё сильнее и сильнее.
…Когда часом спустя к месту, где совсем недавно стояли остатки моста, вышла Анна, она увидела только широкую ленту быстрой воды и цепочку кошачьих следов на влажном берегу. След одной лапы был смазан, очевидно, кошка волочила больную лапу по земле. Женщина наклонилась и стала вглядываться в эти следы, и в этот миг до её слуха донёсся далёкий стук лодочного мотора.
Глава 10. Пусть тонут!
Руки и ноги у меня онемели, было холодно и страшно. Я прислушивалась к звукам, доносившимся со двора хутора. Через несколько минут двое негодяев тяжело ввалились в дом, при этом Лёха подталкивал Гришу сзади. Захлопнув дверь, он нащупал в полутьме рюкзак, достал из него новую свечу, поставил её на стол, зажёг и молча усадил Гришу на кровать. Гриша не сводил с меня испуганных глаз и то и дело порывался вскочить и убежать. Лёха каждый раз резко усаживал его снова на кровать и суетливо собирал вещи. Достав из кармана охотничий нож, он одним движением разрезал связывавшие меня верёвки и сказал, глядя в сторону: «Уходи отсюда. Быстрее. И забудь, что нас видела. Понятно?»
Я попробовала встать и снова упала на стул. От долгого сидения в неподвижной позе всё тело у меня затекло, и я начала разминать онемевшие руки и ноги. Когда движение крови восстановилось, я осторожно отодвинула стул и попробовала открыть люк, ведущий в подвал. Лёха в это время был занят Гришей и не обращал на меня внимания. Но крышка люка оказалась слишком тяжёлой для меня. Я не смогла поднять её, зато немного согрелась. «Ты всё ещё здесь, да?» – услышала я вдруг голос Лёхи. – «Тем лучше. Пойдёшь с нами. Мы отпустим тебя потом, когда выйдем на шоссе». Я бросилась к двери, надеясь убежать, и даже успела приоткрыть её, но Лёха настиг меня и оттащил в середину комнаты. Однако в оставленную мной щель успели незаметно проскочить Хвостун и Плут. Лёха велел Грише держать меня за руку, а сам начал торопливо завязывать рюкзак. Плут неслышно вскочил на стол, где валялся ещё не убранный телефон, и быстро нажал пару кнопок. Двое мужчин вздрогнули и уставились друг на друга, когда мобильник неожиданно ожил и заговорил: «Дежурная часть милиции. Слушаю вас, говорите». Лёха на цыпочках подкрался к телефону и выключил его. Потом он посмотрел на Гришу, Гриша – на него, и, наконец, оба уставились на меня. Они только хотели о чём-то меня спросить, как телефон заработал вновь. Это уже Хвостун постарался. Он нашёл в памяти мобильника номер телефона, с которого нам звонил Гром, и хутор огласился громким басовитым лаем. «Держитесь! – кричал нам Гром. – Помощь близка!» Лёха схватил дрожащими руками лающую трубку, дал отбой и сунул мобильник в карман штанов.
«Говорил я тебе, здесь что-то странное творится, – скулил Гриша. – Пошли скорее отсюда!» Лёха в это время пытался увязать второй рюкзак, но руки тряслись и не слушались его. Он присел перед рюкзаком на корточки, чтобы было удобнее справиться с ним, и, наверное, локтем нажал на кнопку повтора, потому что снова раздался громкий и сердитый лай. Лёха вскочил, с опаской вытащил трубку из кармана и с размаху запустил ею в стену. Послышался хруст, и мобильник смолк навсегда. «Что здесь происходит, Гриша?» – хриплым от испуга голосом спросил Лёха. «Я тебе давно говорил, это всё она…» – Гриша кивнул в мою сторону, но при этом старался не смотреть на меня. Кажется, теперь он меня боялся.
«Чёрт, капканы забыли. Гриша, иди за капканами. Ну, чего ты ждёшь? Давай быстрее!» Но Гриша топтался на месте и никуда не спешил. В помещении стало как будто немного темнее, и, бросив быстрый взгляд в сторону окна, я поняла причину и нерешительности Гриши, и временного затемнения в комнате.
Хвостун и Плут удрали во время суматохи во двор и теперь, повиснув на ставнях и просунув в щель головы, корчили Грише страшные рожи. Пламя свечи отражалось и блестело в двух парах глаз, и казалось, будто это они сами горели недобрым колдовским огнём.
«Ну? – снова подтолкнул Гришу к выходу Лёха. – Ты пойдёшь за капканами?» Гриша от страха не мог вымолвить ни слова, он только замотал головой и обеими руками уцепился за спинку кровати. «Чёрт с тобой. Оставайся тогда здесь, стереги девчонку. Я сам капканы заберу». Лёха сделал шаг к двери, но остаться наедине со мной для Гриши было, наверное, страшнее, чем выйти во двор, где его поджидало – он-то знал это! – чудовище с четырьмя горящими глазами. «П-подожди… я… пойду», – сказал сипло Гриша и двинулся к выходу. Он рывком распахнул дверь и обомлел. На крыльцо с трудом поднималась какая-то страшная взъерошенная кошка с грязной измочаленной тряпкой на задней ноге.
«С меня хватит!» – закричал Гриша и схватил кошку. Наверное, он собирался сделать с ней что-то ужасное, и я закричала: «Стойте! Это Дина! Она пришла спасти котят!» «Каких котят?» – Гриша был сбит с толку, но кошку из рук не выпускал. «Здесь, в подвале, котята. Если их не спасти, они утонут. Подвал вот-вот будет затоплен. А Дина пришла сюда, чтобы их спасти. И я тоже. И…» Я осеклась. «И кто ещё?» – грозно спросил Лёха. «Больше никого», – пролепетала я, поняв, что сказала лишнее. «Ладно, разберёмся», – усмехнулся Лёха и, забрав у Гриши Дину, поднял крышку люка, ведущего в подвал, и бросил её туда. «Пусть тонут! – с каким-то жутким весельем сказал он. – Сейчас и друзей твоих туда отправим. Ну, говори быстрее, кто ещё с тобой здесь? То-то мне сегодня весь день коты мерещатся». Но я уже не понимала его слов. Дина, умная, верная, добрая Дина тонет в подвале, а я ничем не помогла ей и чуть не выдала своих друзей. Я оттолкнула Лёху и склонилась над люком. Совсем близко крутилась, тускло отражаясь в дрожащем свете свечи, чёрная холодная вода. «Дина!» – позвала я, но кошки не было видно. Лёха оттащил меня за шиворот от люка и захлопнул его. «Она погибла! И котята тоже!» – мелькнула у меня жуткая мысль. Как я ненавидела сейчас этих негодяев! Я выпрямилась, чтобы сказать им всё, что я о них думаю, и в этот миг услышала звук мотора.
