В связи с похоронами перед Екатериной возник неприятный вопрос, такой же сложный и щекотливый, как и объяснение причин смерти Петра III: как вести себя во время церемонии похорон бывшего императора и супруга: проливать слезы и выражать скорбь по поводу его смерти, которого она свергла с престола, или ограничиться холодным прощанием. И в том и в другом случае наблюдавшие церемонию похорон осудили бы поведение императрицы, назвали бы его откровенно лицемерным.
Услужливые царедворцы придумали способ, как избавить императрицу от присутствия на похоронах супруга, предложив разыграть следующий фарс: Екатерина упорно настаивала на своем желании присутствовать на церемонии, а вельможи с таким же упорством убеждали ее отказаться от этого намерения, ибо оно может нанести вред ее здоровью. Стороны не пришли к соглашению, и тогда в спор вмешался Сенат. Н. И. Панин доложил Сенату о намерении императрицы присутствовать на похоронах бывшего императора и супруга, ибо «великодушие ее величества и непамятозлобное сердце наполнено надмерною о сем приключении горестью и крайнем соболезнованием о столь скорой и нечаянной смерти бывшего императора».
Сколько не уговаривали императрицу Никита Панин и Кирилл Разумовский воздержаться от посещения Невского монастыря, она настаивала на своем. Сенат вынес единодушное постановление просить императрицу «дабы ее величество шествие свое в Невский монастырь к телу бывшего императора Петра III отложить соизволила». Екатерина на этот раз уступила — она «ко удовольствие всех ее верных рабов намерение свое отложить соизволила». Велено известить Синод, что похороны состоятся «без высочайшего ее императорского величества присутствия».
Последний акт фарса сопряжен с мелодраматическими сентенциями. Императрица, согласившись не участвовать в похоронах, стала каяться в этом и упрекать сенаторов, что ее поступок будет осужден «всем светом», на что Сенат возразил: присутствие на похоронах опасно для ее жизни — солдаты до того раздражены и озлоблены на покойника, что могут в клочья разодрать его тело, а заодно в азарте искалечить и ее, императрицу. «Это заставило ее, наконец, уступить настояниям Сената, правда при строгом условии, что вся ответственность перед Богом и людьми ляжет на него».
Как ни старались гримеры устранить следы насилия на физиономии Петра III, достичь им полностью этого не удалось. Шумахер со слов своего заслуживающего доверия друга сделал следующую запись в своих воспоминаниях: «Вид тела был крайне жалок и вызывал страх и ужас, так как лицо было черным и опухшим, но достаточно узнаваемым, и волосы в полном беспорядке колыхались от сквозняка… Всем входящим офицер отдавал два указания — сначала поклониться, а затем не задерживаться и сразу идти мимо тела, и выходить в другие двери. Наверное, это делалось для того, чтоб никто не смог как следует рассмотреть ужасный облик этого тела».
Так завершилась борьба Екатерины за императорскую корону и началось ее 34-летнее царствование, во время которого она обнаружила свойства крупного государственного деятеля, приумножившего величие страны и народа, которыми управляла.
Были ли у Петра III шансы противостоять претензиям Екатерины на трон? Существуют ли основания упрекать его в неиспользовании реальных возможностей защитить трон? Хотя историк и лишен права рассуждать в сослагательном наклонении (если бы да кабы…), можно высказать несколько соображений, подтверждающих абсолютную бездарность императора и его неспособность адекватно реагировать на сложившуюся ситуацию.
Император мог воспользоваться тремя возможностями противостоять натиску супруги, две из которых являлись силовыми. Речь идет о возможности опереться на кирасирский полк, укомплектованный отборными солдатами. Командиром кирасирского полка был сам император. Полк отличался высокой боеспособностью и, по мнению Позье, мог бы истребить всех солдат, сколько их ни было в городе. Петр III вместо того, чтобы лично прибыть в полк и призвать его подавить выступление гвардейцев, отправил в столицу курьера с предписанием полку прибыть в Ораниенбаум. Получив это повеление, командовавший полком офицер начал его выполнять, но легко поддался уговорам гвардейцев и переметнулся к ним.
Столь же пассивно вел себя император и при попытке овладеть Кронштадтом, то есть основной стоянкой флота России, пушки которого могли серьезно угрожать беззащитной столице. Вместо того, чтобы, получив известие о событиях в Петербурге воспользоваться советом Миниха немедленно отправиться в Кронштадт, Петр III медлил, тратил бесполезно время на совещания, а вместе с тем и надежды на овладение крепостью.
Наконец, Петр Федорович располагал едва ли не самым могущественным ресурсом — магией законной императорской власти, царистской идеологией подданных, воспользоваться которым он мог только будучи человеком отважным, способным на рискованный шаг, подсказанный Минихом, — явиться вместе с ним перед возбужденными гвардейцами и объявить о незаконности претензий супруги. Но в том-то и дело, что Петр III был человеком трусливым, лишенным способности совершать подвиги, связанные с риском, — он полагал, что все образуется само собою, и за эту пассивность заплатил своим животом.
Судьба тела покойного императора не закончилась похоронами в Александро-Невском монастыре. Павел I, сын Петра Федоровича, осведомленный о том, что мать лишила отца трона, и похоронила его не там, где положено покоиться царствовавшим монархам, решил перезахоронить его в императорской усыпальнице — Петропавловском соборе. Эта акция Павла I была одной из первых после его вступления на престол.
Екатерина Великая скончалась 6 ноября 1796 г. Павел вступил на престол в тот же день, но не истекло с той поры и двух недель, как 19 ноября по его повелению гроб Петра III был вынут из могилы и останки, пролежавшие в земле почти три с половиной десятилетия, перенесли «в новый сделанный великолепно гроб, обитый золотым глазетом с гербами императорскими в приличных местах с часами серебряными».
В тот же день Павел с супругой и детьми мужского пола посетили Благовещенскую церковь Невского монастыря, где был выставлен вскрытый по повелению императора гроб, и государь, его супруга и сыновья «изволили прикладываться, после чего гроб был закрыт, и первосвященным Гавриилом была совершена панихида».
20 ноября Благовещенскую церковь еще раз посетила императорская семья в полном составе: император, его супруга, великие князья с супругами и великие княгини. Состоялась панихида, которую отслужил тот же Гавриил «вместе с прочими преосвященными архиереями». Члены императорской фамилии прикладывались к гробу.
До 2 декабря гроб с останками Петра Федоровича стоял в Благовещенской церкви. Затем он был перенесен с почестями в Зимний дворец, где, как и в Благовещенской церкви, круглосуточно свершалась панихида, перемежавшаяся с литургиями. 18 декабря, то есть спустя месяц, император Петр III был погребен в Петропавловском соборе рядом с могилой его супруги Екатерины II. Во время церемонии погребения присутствовали в полном составе императорская фамилия, «шесть архиереев, пять архимандритов, четыре игумена, духовник с придворным духовенством и Петропавловские священнослужители». Так тела непримиримых при жизни врагов покоятся и поныне рядом и после их кончины.
