– Ой, ну надо же! Мне ужасно жаль, сэр. Я… я совершенно забыла, что это лежит у меня в сумочке.
– Вы забыли, что у вас с собой оружие во время прохождения досмотра в аэропорту?!
– Честное слово, забыла. Мне очень-очень жаль. Так глупо…
– Это вам не шутки.
У меня совсем расшалились нервы, и я уже мысленно перенеслась на три дня вперед: я в техасском исправительном учреждении для женщин в одной камере со своей тюремной женой, загонщицей скота по имени Пегги, заставляющей меня варить вино на воде из бачка.
– Я знаю. Поверить не могу, что такое случилось. Я действительно забыла про эту штуку в моей сумочке. Ведь я прилетела сюда из Нью-Йорка, даже не подозревая о том, что она у меня с собой.
Ну как можно быть такой идиоткой?!
– Вы понимаете, что только что признались в грубом нарушении федерального закона?..
Ну как можно быть такой клинической идиоткой?!
– Нет! Я просто хотела сказать, что это жуткое недоразумение. И мне действительно ужасно жаль. А можно, я просто отдам вам это и вы меня отпустите?
– Ну-ну, это мы еще поглядим. Есть такие штуковины, которые могут превращаться в дубинки, и если у вас именно такой куботан, то вам придется пройти со мной.
Покрутив в руках мое ярко-розовое оружие, он отошел посовещаться со служащими, стоявшими возле установки для рентген-сканирования.
Ага. Меня определенно отправят в тюрьму. Интересно, я смогу быть хорошей тюремной женой? Блин, может, лучше попытать счастья с надзирателями? А что, если я тогда стану «крысой»? Нет, Пегги, детка, я тебя ни за что не предам. Я буду собирать для тебя окурки, только не сажай меня на перо!
Задержавший меня агент УТБ вернулся и, откашлявшись, поднял вверх ярко-розовый куботан:
– Мэм, попытка тайком пронести в самолет оружие – серьезное правонарушение.
– Да, сэр. Хочу еще раз повторить, что очень сожалею. Это действительно было сделано по ошиб…
Он прервал меня взмахом свободной руки, и мои тюремные фантазии разыгрались с новой силой.
– Ну, ваш куботан не увеличивается до размеров дубинки, поскольку иначе мне бы пришлось вас задержать. Вы это понимаете?
– Да, сэр. – Я была счастлива, что на месте куботана не оказался перцовый баллончик.
– Так и быть, мы вас отпустим и даже разрешим сегодня улететь. Но оружие придется конфисковать. И постарайтесь, чтобы такого больше не повторялось.
– Обещаю, сэр. Никогда в жизни. – Я закинула сумки на плечо и пулей пронеслась мимо женщины из УТБ, как две капли воды похожей на мою тюремную жену Пегги.
Приземлившись в аэропорту имени Джона Кеннеди, я подумала, что, быть может, мои терки со службой безопасности нашей родины заставят маму сделать паузу. Черт, может, мне удастся убедить ее не посылать мне ножей, замаскированных под тампоны (даже не пытайтесь это прогуглить). А что, если мой несостоявшийся арест станет именно тем яичком, о которое сломается лезвие Кастратора? Я включила телефон и увидела сообщение от мамы.
Нет.
Ураган Ким
Моя мама однажды попала под струю слезоточивого газа и была арестована, когда пыталась прорваться в Пентагон во время демонстрации против войны во Вьетнаме (как и все нормальные мамы). На стадионе, куда посадили протестующих, она познакомилась, а потом стала встречаться с агентом ФБР под прикрытием, пытавшимся проникнуть в группу активистов, в которой состояла мама (как и все нормальные мамы). Агент ФБР косил под хиппи, и я уверена, начинал он с твердым намерением стать образцовым правительственным служащим. После романа с моей мамой, продолжавшегося целый год, он отрастил длинные волосы, заделался пацифистом и присоединился к коммуне.
Я рассказываю вам этот анекдот вовсе не с целью опорочить уважаемого члена элитарного сообщества служителей закона, а, скорее, для того, чтобы показать, насколько убедительной может быть моя мама, успокоить совесть бедного парня и объяснить, что ему явно не стоит переживать по этому поводу. У него реально не было ни единого шанса. Ведь мама способна убедить девушку из сестринства попробовать глютен
[31]. Мела Гибсона – сделать обрезание. Канье Уэста
[32] – забыть о Twitter! Я даже подумываю о том, чтобы организовать группу поддержки каждому, кто повелся на уговоры моей мамы. Типа той психгруппы, что создают для людей, пытающихся покинуть секту. И я назову свою группу Клуб Ким!
Учитывая бессчетное число нелепых поступков, на которые за прошедшие годы подбила меня мама, лично я имею полное право стать почетным членом этого клуба. И тут вполне уместно упомянуть случай, когда меня чуть было не арестовали за то, что я пи́сала возле мамы на пляже, а не в загаженном общественном туалете в десяти футах от того места, где мы расположились.
Интересный, причем относительно новый потенциальный член нашей маленькой группы поддержки – пожарный по имени Ленни, прошедший отбор в Клуб Ким во время устранения последствий урагана «Сэнди».
Когда стихийное бедствие обрушилось на северо-восток нашей страны, мама до такой степени себя накрутила, что ее реально мог хватить апоплексический удар. Она позвонила мне на следующее утро после прохождения урагана с требованием немедленно приехать из Нью-Йорка домой.
– Мам… Мам? Ты меня слышишь? Ради бога, не надо меня доставать! Все отлично!
– Да неужели? А у тебя есть еда?
– На две недели вперед.
– А вода?
– Хоть залейся.
– В твоей квартире не работают туалеты. И теперь, чтобы сходить в уборную, тебе что, нужно каждый раз спуститься на четырнадцать лестничных пролетов вниз?
– Э-э-э… нет, я это… – Я откашлялась.
– Ты… что?
– У меня есть… мешки для мусора. – Я вздохнула, а мама на секунду замолчала.
– Моя дочь не будет срать в мешки для мусора, благодарю покорно. Твой отец уже в пути.
Мой папа, как покорный раб, следуя маминым указаниям воссоединить семью, приехал в Нью-Йорк, чтобы отвезти меня назад, в наш дом в Нью-Джерси. Мы проехали уже минут десять, когда я включила радио, чтобы послушать штормовое предупреждение. Сквозь треск в микрофоне послышался успокаивающий, низкий голос ведущего:
