Неточности настолько очевидны, что опровергать их нет смысла. Депеша лишь подтверждает таинственность, которой были окутаны трагедии, и отсутствие у современников достоверных о них сведений. Они стали известны лишь потомкам, осудившим позорные действия императрицы.
Глава XII
Кабинет-министр на плахе
Артемий Петрович Волынский был человеком неординарным, в нем причудливо сочетались противоположные свойства натуры, придающие ей в известной мере загадочность: с одной стороны, это бесспорно талантливый человек, мысливший категориями государственного масштаба, отличавшийся энергией, трудолюбием, любознательностью, вызывающими симпатии. С другой стороны, он обладал необузданным нравом, крайней вспыльчивостью, резкостью в суждениях, алчностью, жестокостью и безграничным честолюбием, ради удовлетворения которого он нарушал все нормы человеческой морали. К властям предержащим был подобострастен, всегда пресмыкался и составлял уничижительные послания. В общении с лицами, стоявшими ниже в сословной иерархии либо зависимыми от него по службе, он становился высокомерным, властным, недоступным, не терпящим возражений. В Артемии Петровиче причудливо сплелись черты боярского характера, кичившегося своей родовитостью, с психологией личности, воспринявшей петровские перемены.
Оценка личности Волынского в литературе тоже была неоднозначной. Поначалу авторам он представлялся человеком, окруженным ореолом славы, национальным героем, вступившим в неравную схватку с немецким засильем и ради национальных интересов пожертвовавшим своей жизнью.
У истоков идеализации Волынского стоит императрица Екатерина Великая, после ознакомления со следственным делом в 1765 году написавшая сыну своему и потомкам «Записку», в которой рекомендовала им «читать Волынского дело от начала до конца, дабы они видели и себя остерегали от такого беззаконного примера в производстве дел». По мнению Екатерины II, Анна Иоанновна должна была благодарить Волынского за составленный по ее поручению проект «О поправлении внутренних государственных дел», а она вместо этого отправила его на казнь.
«Всякий государь, — рассуждала Екатерина II, — имеет неисчисленные кроткие способы к удержанию в почтении своих подданных: если б Волынский при мне был, и я бы усмотрела его способность в делах государственных и некоторое погрешение ко мне, я бы старалась всякими для него неогорчительными способами его привести в путь истинный. А если б я увидела, что он не способен к делам, я б ему сказала и дала уразуметь, не огорчая же его: будь счастлив и доволен, а ты мне не надобен»
[253].
Императрица права, когда осуждала пытки и пыточные речи как доказательство вины, когда порицала Анну Иоанновну за казнь Волынского.
Наибольший вклад в героизацию Артемия Петровича внес писатель Лажечников. В его «Ледяном доме» Волынский представлен благородным страдальцем за национальные интересы России, человеком безупречной нравственности, павшим жертвой немецкого засилья. Однако образ Волынского, талантливо нарисованный писателем, далек от оригинала.
О детских и юношеских годах Артемия ничего неизвестно. Его имя не встречается в списке волонтеров, направленных Петром I за границу для обучения военно-морскому делу, — по возрасту он для этой роли не подходил (родился в 1689 году) во время первой отправки, но мог оказаться в числе учеников в последующие годы. В домашних условиях он не получил систематического образования. Несмотря на присущую ему любознательность, огрехи в образовании часто осложняли его жизнь. Он не владел иностранными языками, следовательно, не мог быть профессиональным дипломатом. Не мог Артемий Петрович похвастаться и воспитанием.
В то время как его ровесники в отечественных учебных заведениях приобретали лоск, овладевали этикетом, Артемий, по собственному признанию, «в школах не бывал и не обращался» и усваивал азы житейской мудрости по «Домострою» — руководству по устройству семейной жизни XVI века, предусматривавшему суровое наказание за малейшее неповиновение старшим, и особенно отцу.
Пробелы в образовании Артемий Петрович компенсировал двумя важными, как он считал, преимуществами: древностью рода и родственными связями с царствующей династией — он был женат на двоюродной сестре Петра Великого Александре Львовне Нарышкиной. Подобно большинству дворянских недорослей, Волынский начал службу рядовым в гвардии. К 1711 году относится первое упоминание о его служебных поручениях: в чине ротмистра он выполнял роль курьера между царем и П. П. Шафировым и М. Б. Шереметевым, отправленными в турецкий лагерь для мирных переговоров. Свои обязанности Артемий Петрович выполнял с присущим ему рвением и вошел в доверие к Шафирову, что явствует из его письма к канцлеру Г. И. Головкину: «О господине Волынском прошу предстательствовать, чтоб его переменить чином и наградить жалованьем, потому что изрядный человек и терпит одинокий с нами страх, и прислать его опять ко мне»
[254].
В 1715 году Артемий Петрович, будучи в чине подполковника, получил назначение куда более серьезное — Петр I определил его главой посольства в Персию.
Царь проявил интерес к Востоку вскоре после успехов под Полтавой и в Прибалтике и удручающей трагедии на реке Прут. Персия интересовала Петра I как перевалочный пункт на пути в Индию, как страна, с которой Россия может торговать самостоятельно и осуществлять выгодное посредничество в персидской торговле западноевропейских держав.
К началу XVIII века неурядицы в стране существенно ослабили персидскую монархию, что открывало широкие возможности для вмешательства в ее внутренние дела и территориальных захватов. К этой цели стремилась не только Россия, но и Османская империя.
Назначая 26-летнего Артемия Петровича главой посольства, Петр I не ошибся в своем выборе. Посольство выехало из Петербурга 7 июля 1715 года, а прибыло к месту назначения только 14 марта 1717 года.
Как и было принято, Волынского вооружили инструкцией, обязывавшей описывать встречавшиеся в пути пристани, города, крепости, состояние армии и флота. Рукой царя в инструкцию внесены дополнения: выяснить, «нет ли какой реки из Индии, которая б впала в сие море». Все данные надлежало собирать тайно, «чтобы того не прознали персияне». В этой части инструкции Петра I, как видим, интересовало состояние вооруженных сил и пути в Персию и Индию.
Другая часть инструкции поручала Волынскому склонить шаха к тому, чтобы шелк-сырец, закупаемый в Персии, армянские купцы доставляли в Европу через Россию. Петр I в этот пункт инструкции собственноручно внес дополнение: «Буде невозможно, то словами и домогательством сделать, то нельзя ли дачею шаховым близким людям; буде и сим нельзя будет учинить, не можно ли препятствия какова учинить Смирнскому и Алепскому торгам, где и как?» Не оставлены без внимания и интересы армянских купцов — их надобно было убедить в ласковом обхождении, когда они будут доставлять товар через Россию.
