– Да нет же, господин Вольке, генерал Власов и его солдаты служат Германии.
Командарм не сомневался, что штандартенфюрер давно понял, кто перед ним, но продолжает амбициозно ломать комедию.
– Генералы, которые служат Германии, носят знаки различия вермахта! – жестко парировал штандартенфюрер. – В том числе и русские генералы. Мне это известно. А этот ходит, как обозный вольнонаемный или какой-нибудь хиви
[65] из захудалого тылового артдивизиона.
По тому, как резко отреагировал Вольке на этот аргумент Хейди, Власов видел, что полковник не только прекрасно понял, с кем имеет дело, но и давно осведомлен о том, что Власов упорно отказывается надеть мундир немецкого генерала.
– Перед вами генерал-лейтенант, – задело теперь уже и Власова. – Который присягал фюреру так же, как и вы. И будьте добры соблюдать субординацию.
Приземистый штандартенфюрер едва достигал груди Власова, он даже приподнимался на носках, чтобы показаться чуть повыше, хотя мысленно все еще господствовал над русским. Он подступил поближе к нему и, задрав голову, вызывающе смотрел на генерала, недвусмысленно прощупывая при этом пальцами кобуру.
– У гестапо, господин русский генерал, собственная субординация, позволяющая даже рядовому СС стрелять в любого русского, вплоть до маршала. Какое безобразие, что до сих пор вас об этом не уведомили!
– Успокойтесь, успокойтесь, штандартенфюрер, – поняла Хейди, что стычка зашла слишком далеко. – Кроме всего прочего, этот генерал – мой жених. Только вчера мы помолвились.
Вольке взглянул на Хейди так, словно ему вдруг явилась дева Мария – обнаженная и в совершенно нетрезвом виде.
А ведь еще несколько мгновений назад штандартенфюрер смотрел на нее умиленно-влюбленными глазами. Не только затерявшийся в горной долине санаторий, но и сама эта женщина казались ему символами уже послевоенной, респектабельной жизни, немецкой мечты. И вдруг…
– Этот русский, – вмиг сорвавшимся голосом молвил он, – стал вашим, вдовы офицера СС, женихом?!
– Что вас смущает, господин Вольке?
– Но ведь вы же!..
– Если вы решились поздравить меня, штандартенфюрер, то делайте это менее эмоционально.
– Считаете, что в Германии найдется хотя бы один офицер, а тем более офицер СС, который решится поздравить вас с этим, – кивнул Вольке своей непомерно большой головой в сторону Власова, – выбором?!
В этой ситуации Хейди держалась прекрасно. Она достала из стола зеркальце, кокетливо посмотрелась в него и великосветски повела плечами:
– К вашему сведению, штандартенфюрер, в течение последних дней я только и делаю, что принимаю поздравления. Причем одним из первых поздравил рейхсфюрер СС Гиммлер.
– Рейхсфюрер?! – астматически выдохнул Вольке. – Этого не может быть!
Она сочувственно взглянула на Вольке и еще более внушительно продолжила:
– Времена пошли такие, господин штандартенфюрер, что теперь многое может быть, а главное, со всяким может случиться. Поэтому не нагнетайте ненужные страсти. Тем более что вы прекрасно знаете, где и в качестве кого служит мой брат. Или, может быть, вам напомнить? – спросила начальница санатория все тем же спокойным, уравновешенным тоном. И все же в голосе ее появились какие-то угрожающие нотки.
Напоминать Вольке не пришлось, поскольку в этом не было необходимости. Хейди и так никому не позволяла забывать, что брат ее служит в канцелярии Гиммлера. Хотя о том, что сам Гиммлер тоже является не только родственником, но и другом их семьи, ее личным покровителем, – позволяла себе говорить, как теперь понимал Власов, крайне редко.
– Если я не пристрелил вашего русского в этом же кабинете, то лишь потому, что по-прежнему с искренним уважением отношусь к вашему брату, – решил полковник в упор «не заметить» появления в их разговоре очень опасного действующего лица – командующего войсками СС.
– Напрасно вы так разволновались, господин штандартенфюрер, – попыталась угомонить его Хейди. – Устраивайтесь, у нас в санатории вы прекрасно отдохнете.
– Только из уважения к вашему брату! – просипел штандартенфюрер, решительно направляясь к двери. У него явно что-то не ладилось с гортанью. – Но и в этом случае я не позволю учить меня субординации русским, которых производят здесь в генеральские чины, вместо того, чтобы производить в повешенные! – яростно прохрипел он, уже стоя в приемной.
А затем Власов отчетливо услышал, как, уже за дверью приемной, штандартенфюрер на последней ноте своей сиплости прошипел:
– Русише швайн!
Власов встретился взглядом с Хейди, но та повелительно покачала головой: дескать, не смей слышать этого.
14
Хейди сама закрыла дверь кабинета, затем налила из графина минеральной воды и поставила перед Андреем. Этот жест примирения показался Власову пределом великодушия и мужества.
– Садитесь, генерал генералов. Инцидент, конечно, оставил неприятный осадок. Но согласитесь, что в нем есть и кое-что поучительное.
– В том, как стойко вы за меня вступались?
– Прежде всего, в том, что, может быть, хотя бы после этого инцидента станете появляться в обществе, как подобает настоящему генералу, в мундире и при регалиях, а не в этом своем лагерном балахоне, то ли вольнонаемного, то ли дезертира.
– Значит, вы тоже решили не щадить меня? – удрученно пробубнил Власов.
– Это претит моей гордости – щадить. Почему десятки других ваших генералов и офицеров давно носят немецкие мундиры? Что мешает вам, командующему, последовать их примеру?
– Осознание того, что я все еще командую русской, а не германской армией.
– А я хочу, – перегнулась она через стол и слегка приглушила голос, – чтобы вы командовали и германской. Чтобы чувствовали себя генералом, способным командовать любой европейской армией, а то и всеми вместе.
Андрей удрученно развел руками: не дано. И это еще больше не понравилось Хейди.
– Кстати, я предпринимаю все возможное, чтобы вы попали на прием к Гитлеру, мой генерал генералов. Мои друзья выбирают момент, который бы наиболее соответствовал и настроению фюрера и военно-политической ситуации.
– Вот как? – оживился Власов. – Это было бы очень важно для меня.
– И если иногда здесь у меня засиживаются высокопоставленные чины от СС, то вовсе не для того, чтобы они пополняли ряды ваших врагов, а чтобы вы – лично вы, генерал – находили в их среде будущих союзников.
– Стычка с Вольке планов ваших не изменит?
– Не думаю. Штандартенфюрер тоже заинтересован в получении доступа к фюреру.
