– Не знаю как вы, а я до сих пор так и не понял, как у ВК аппарат власти устроен, – признался Тоберман, когда отряд уже спускался к реке. – Что хоть собой представляют эти их «комитеты»? По-моему, совершенно непостижимая для наших умов структура. Уж сколько я этих вьетконговцев допрашивал – не сосчитать! И ни один из них ничего не смог мне внятно объяснить. Понял только, что у них нет какого-то одного человека, который все держал бы под своим контролем. Любые вопросы по выработке политики ВК вроде бы решают всем скопом, сообща. Личной ответственности никто и ни за что не несет. Вот «группа проработки» – что это такое? Говорят, сам Мао Цзэдун это название придумал…
– Ты меня спрашиваешь? – усмехнулся Том. – Лучше вон у дока спроси, – он кивнул на Наталью. – Она у нас из России, так что должна о «комитетах» знать.
– Мэм из России?! – от удивления Тоберман даже сдвинул каску на затылок. – Никогда бы не подумал. Я полагал, что «де Голицин» – французская фамилия.
– Это она стала французской, Джек, – сдержанно улыбнулась Наталья. – А раньше была русской. Правда, еще раньше, в XIII веке, – немецкой: «фон Голицин». Предки мои из Литвы родом, в Россию уж потом переселились. А что до «комитетов», Джек, то лично я всегда старалась держаться подальше от них, поэтому, как они работают, не знаю. Только с одним комитетом против своей воли приходилось сталкиваться – с Комитетом государственной безопасности СССР. Правда, в те годы он по-другому назывался, НКВД, но ни о каком коллективном принятии решений там и речи быть не могло, это точно. Военная структура.
– Я давно слышал, что русские женщины – очень красивые. И вот теперь убедился в этом, мэм.
– Из меня образчик русской красоты неважный, Джек, – улыбнулась она в ответ на его непритязательный комплимент. – Во мне столько разных кровей намешано, что от славянской, наверное, не больше капли осталось. Так что я скорее и впрямь француженка. Благо французские графини и маркизы часто с моими предками браками сочетались. Вот и мне перепало.
– Славянки все толстые, Джек, и грубые, – рассмеялся Том. – Я в сорок пятом видел нескольких в Германии. – Так твоя Пэтти по сравнению с ними – пушинка. А славянки курят вонючие папиросы и ходят в здоровых, с мужской ноги, сапожищах. Зато бюст у них – во! За километр увидишь. Раньше даже, чем успеешь лицо рассмотреть. Так ведь, док? – Он лукаво взглянул на Наталью.
– Не знаю, сэр, – сухо пожала она плечами. – Я разных видела.
– Сэр, – подбежал рядовой Коннорс, – впереди, у деревни Шун-хе, замечено передвижение противника!
– Выдвигаемся туда. Всем соблюдать осторожность. Языками не трепать. Все смолкли!
Разговоры мигом прекратились. До деревни добирались скрытно, но идти пришлось по воде, которая местами поднималась выше колена.
47
– Стоп! – Остановившись у просеки, Том посмотрел в бинокль. – Тоберман! Развернуться в боевой порядок!
– Слушаюсь, сэр.
Деревня располагалась на сравнительно открытой местности. С трех сторон ее окружали рисовые чеки, а с четвертой, дальней, вздымались крутые холмы, покрытые густыми зарослями. Деревня приютилась как раз у подножия одного из них. Вокруг царило безмолвие.
– Гуки уже знают, что мы здесь, – шепнул Наталье стоявший рядом с ней Джонс. – Затаились просто.
– Тоберман, два взвода в первом эшелоне, один в резерве, интервал – две руки, винтовка под мышкой, стрельба на ходу.
– Слушаюсь, сэр.
– Док, санинструкторы и радисты – сзади. Вперед.
– Никогда еще не видела боя в развернутом строю, – от волнения у Натальи перехватило дух.
– Это красиво, мэм, – заверил ее Джонс.
– Но опасно.
– Не волнуйтесь, мэм, гуки быстро обсерятся.
Развернувшаяся перед глазами картина и впрямь выглядела впечатляюще. Почти как в кино. Повсюду вспыхивали облачка серого дыма, и Наталья не сразу сообразила, что это минометный огонь. Десантники шли сквозь него, рассыпавшись по одиночке. Разрывов снарядов она не слышала. Возможно, от захлестнувшего с головой волнения. Во всяком случае, ей казалось, что она стоит в полной тишине. Никто не падал, и это тоже казалось странным.
На деревню надвигались как бы охватом с флангов.
– Разбиться на три взвода! – услышала наконец Наталья голос Роджерса. – Док, Уайли, сюда! За первым взводом!
Передовая линия приблизилась к дороге, вдоль которой тянулись деревья. Сразу за дорогой виднелся старый фундамент разрушенного жилого дома. Дальше, перпендикулярно дороге, простиралось большое перечное поле с бамбуковой полосой по краю. Когда пересекли дорогу и вышли в поле, Клайд доложил:
– Мэм, рядовой Хит из первого взвода ранен. Только что.
– Сэр, левый фланг гасят. По полной программе, – услышала она сзади голос Тобермана. – Прижали к земле.
– Возьмите носилки, Стивен, – распорядилась Наталья.
До раненого пришлось добираться ползком, огонь действительно был плотный. Хит неподвижно лежал на перечном поле. Его товарищи залегли там же, но приказа открыть ответный огонь им пока не поступало.
– Еще один раненый, мэм. Тоже из первого взвода.
Стало ясно, что первому взводу достается на полную катушку.
Погрузив Хита на носилки, Наталья и Стивен поволокли их по земле, снова передвигаясь ползком. Следом за ними второй санитар и солдат таким же образом тащили носилки с другим раненым. Когда достигли ближайшего укрытия, высокого дерева с широким круглым стволом, Наталья распрямилась. Взяла руку Хита – пульс был слабый, частый. Вся левая часть обмундирования промокла от крови. Хит хрипел и стонал.
– Осколок в бедре, – объявила она. – Разрежьте униформу, Стивен, и вколите морфий, а я сделаю перевязку и остановлю кровь. – Крикнула в сторону: – Вызывайте вертолет, Уайли!
– Постараюсь, мэм. Вот только связь здесь препаршивейшая.
Наталья направилась было ко второму раненому, но едва отошла от дерева, как санитарная сумка… взорвалась у нее прямо в руках. Наталья отпрыгнула назад за дерево, сердце бешено колотилось.
– Ничего себе, – присвистнул Стивен и с помощью прутика подтянул остатки сумки к себе. Осмотрел их. – Всего одна пуля, мэм, но вошла в самый центр. Гук вам явно в спину стрелял, однако в последний момент вы повернулись к нему боком и сумку чуть приподняли. Вас спас цинковый ящик со шприцами, мэм.
– Впереди снайпер! – прокричал где-то поблизости Тоберман. – Окопался в тоннеле в чековой насыпи!
– Еще трое раненых, мэм, – доложил второй санинструктор. – И двое убитых.
– Снайпер, сука, целится прямо в грудь, – выругался, подползая, Джонс. – Явно офицеров выискивает, но пока тщетно. Похоже, у него три огневые позиции, и он с них одну зону поражения держит. И стреляет в любого, кто туда зайдет. Бьет насмерть, ранения его не устраивают. Азартный, черт. Хладнокровный.
