Каждые несколько минут я пытался высунуться, прицелиться и хоть в кого-то попасть. В один из моментов моей передышки я увидел как ко мне приполз какой-то парень и начал что-то в слезах лепетать:
– Лейтенант! Вытащите меня отсюда! У меня дома жена! Я хочу к ней, домой! Я хочу домой! Боже забери меня! Мне так страшно, мама! – он свернулся калачиком и уже говорил сам с собой. – Господи, господи! Мама! Господи!
Внезапно я услышал нарастающий свист, что-то летело прямо ко мне в окоп, через мгновение с неба упал снаряд. Как только он вошел в землю, из него повалил густой дым, который быстро стал распространяться по округе. Все кто был неподалеку стали кричать: "Зажигалка!". Я подполз к напуганному гвардейцу и попытался его стащить с места, но он в ответ судорожно брыкался и кричал что-то непонятное. Какой-то рядовой крикнул мне:
– Бегите! Триарий лейтенант! Бегите! – он подскочил ко мне и начал уводить из окопа.
Дым из снаряда уже перестал идти, он образовал небольшое плотное облако, которое зависло над землей. Спустя миг раздался мощный взрыв, рядовой толкнул меня в ближайшую воронку и накрыл собой. Мне стало настолько жарко, что казалось будто я прыгнул в кипяток.
– Внимание! Критический уровень нагрева скафандра, немедленно покиньте зону поражения! – сказала Лима, в моем У-Наушнике. – Вероятность получения ожога первой степени шестьдесят процентов. Коэффициент функциональности брони сорок единиц.
Наконец огонь исчез и броня начала остывать, я попытался пошевельнуться и воскликнул:
– Черт! Черт! Ты жив, солдат?! Эй! – в ответ было молчание, я кое-как вылез из-под него. Все вокруг было выжжено, все что было не землей стало углями. Рядовой лежал, как будто окаменевший, и когда я дотронулся до его почерневшей брони, она захрустела, как тоненький лед…
В это время враг постепенно приближался, и левый фланг уже сдавал позиции. Галлы шли целыми отрядами за своими тяжелыми танками. Спрыгнув в окоп, я побежал в сторону левого фланга. Пока я прорывался вперед, меня внезапно за плечо дернул медик и сказал:
– Ты! Быстрее помоги мне! – он указал на гвардейца у которого от попадания лазерного заряда броня на уровне живота полностью оплавилась и начинала въедаться в тело, у солдата закатились глаза и он что-то бормотал. Медик крикнул мне:
– Ну же! Держи эту хрень и заморозь внешнюю часть брони иначе внутренний слой не выдержит и она прожжет его на сквозь!
Взяв небольшой прибор, я стал распылять пар по поверхности раскаленной брони, который начал моментально ее остужать. Спустя пол минуты гвардеец вдруг пришел в себя и лихорадочно схватил меня за руку, дрожащим голосом он пытался сказать:
– Молю… От… Отпра-в-те моей жене! – он потянулся к карману на поясе и хотел попытаться что-то вытащить, но ему не хватило сил, и у него снова закатились глаза.
Визги лазерных выстрелов не прекращались, взрывы раздавались то слева, то справа и волны земли и песка каждый раз вздымались над нами, подобно цунами. Вскоре ко мне подбежал тот медик, он отыскал у своего погибшего напарника то, что ему было нужно. Он радостно сказал:
– Отлично! – но, как пощупал у гвардейца пульс, воскликнул. – Твою же бл*!
Пока он матерился, я взял из кармана погибшего гвардейца небольшую капсулу и убрал ее в один из своих карманов.
– Внимание! Нарушение герметичности шлема, – сообщила Лима. – Сбой подачи кислорода. Пожалуйста снимите и наденьте шлем заново.
– Как во время, – пробурчал я, прячась в окопе, затем снял шлем и тут раздался взрыв, снаряд упал совсем недалеко.
В глазах сразу все потемнело и я перестал слышать. На миг стало трудно дышать.
– Оставайтесь на месте, – сказала Лима. – Включена система защиты У-Гаджетов. Во избежание ослепления, потери слуха и отравления, У-Гаджеты переведены в защитный режим. Уровень опасности – три.
– Триарий… Лейтенант… Вы целы? – донеслось откуда-то издалека.
Спустя миг я вновь стал все слышать и видеть, Лима сняла защиту с У-Гаджетов. Около меня сидел врач, который не смог спасти раненного гвардейца, он пытался привести меня в чувства. Так как при взрыве шлем отбросило от меня, то я начал задыхаться.
– Ш… лееем! – прохрипел я, тем временем мне стали слышаться голоса: "На пригодных… жизни… планетах… обнаружен… элемент мердризорий… состав воздуха. Не обнаружил бы… если бы… аллергическая реакция… Что самое интересное… У-Турунды не… как токсин. Будте… осторожны…"
Не заметив как медик ушел, я удивился, когда он бежал ко мне с моим шлемом, но в нескольких метрах от меня, его голову, как тыкву, разорвала снайперская пуля галлов. С неимоверными усилиями против удушья, я пополз к погибшему, все ближе и ближе, я уже почти перестал дышать, но вот я наконец достиг цели и надел шлем.
– Герметизация восстановлена. Обнаружен отек дыхательных путей. Включена подача антиаллергенных препаратов, – сказала Лима, после нескольких мгновений мне стало немного легче.
Тем временем гвардия сдавала позиции и нас стали окружать. Один за другим гвардейцы, при виде в нескольких метрах вооруженных галлов, начинали поднимать руки вверх и кидать оружие на землю. Линия фронта перестала звенеть и грохотать от выстрелов.
– Далон! Далон! Где вы?! – говорил я, пытаясь связаться с ним.
– Конец правого фланга! Мы еле держимся! Нам нужно подкрепление!
Укрываясь в окопах, я побежал к правому флангу, где обнаружил небольшое укрепление, видимо его успели отстроить задолго до битвы за эту планету.
Спустившись в небольшой бункер, я нашел там весь наш отряд и еще троих гвардейцев.
– Левый фланг сдался. Остатки армии сдаются! – сказал я.
– Этого не может быть! – воскликнул Далон. – Как мы могли проиграть?!
– Они сейчас собирают пленных, у нас есть пока время передохнуть и решить, что делать дальше, – продолжал я.
– Мы будем биться! Раррр! – зарычал Дрекс и сжал пальцы в кулаки.
– Дрекс прав. Если мы… – Далон начал всех вдохновлять на бой.
Присев в углу я стал слушать решение Далона. Райн тем временем пошел минировать вход. Ко мне подошла Клемия и с тревогой спросила:
– Твоя броня обгорела, ты ранен?
– Нет. Я вроде в порядке.
– Что нам делать? – спросила она.
– Далон у нас главный, ему и решать, – ответил я, с недоверием посмотрев в его сторону. – И этот человек удивлялся поступкам генерал-лейтенанта?
– Он думает слишком патриотично. Я его не осуждаю, но…
– Ты права, – после этих слов я решительно направился к Далону.
– И пока мы… – продолжал Далон, и завидев меня сбавил скорость своей речи.
– Слушай Далон, – прервал его я, – это все конечно хорошо, но нам нужно сдаться.
– Как?! – с искренним удивлением спросил Далон.
