– А ты где мужа нашла?
Она засмеялась:
– В электричке, пьяного подобрала. Такой приличный на вид и одет хорошо, а с лавки встать никак не мог. Пришлось выйти на его станции, там, где мы живем сейчас, и домой тащить.
Валька непроизвольно улыбнулся:
– Да, уж этому я тебя научил тогда – с пьяными возиться. До сих пор стыдно. Ты его любишь?
– Наверное да, – она сморщила носик, – он хороший, заботливый, только слишком мягкий. Из нас двоих мальчик – это я. Сына люблю и свекра. Папу Сашу просто обожаю, он замечательный, они с женой любят меня, как дочку. Он – большая шишка в городе. Когда я Петю домой притащила, он меня в общежитие ехать на электричке долго не отпускал. Сначала они с женой хотели меня вообще оставить спать у них. Но я сказала, что мои девчонки с ума сойдут. Тогда он меня на своей «Волге» отвез. А потом приехал как-то и пригласил в гости. Я со страху чуть в окошко не выпрыгнула.
Аля с ним долго разговаривала, а затем со мной. Он ей потом здорово помог: с нее сняли судимость, четверги ее прекратились и она, за кого хотела, замуж вышла. Словом, папа Саша стал приезжать и забирать меня на выходные к ним, с мамой моей познакомился, так чудно поначалу было: моя мама – Саша и свёкр – Саша. Я к ним постепенно привыкла. Это долго продолжалось. Уже Ленка замуж вышла и в Дмитров перебралась, потом Аля.
Вот и вышло, что он меня «уговорил» за сына замуж выйти. Обещал забрать из столовой. Я сказала, что учиться на экономиста хочу. Он все сделал, что я просила. А после техникума вот сюда в Москву на работу устроил.
Чибисов слушал разинув рот. Видимо на его лице настолько отчетливо читалось удивление, что Даша протянула руку и коснулась пальцами его лица.
– Не удивляйся, Валечка, в жизни еще и не то бывает. А тебе я спасибо сказать хотела. Ты же у меня первый был во всем. Вы тогда нас в свою компанию взяли, за своих считали, не как студенты ваши или инженеры, тем от нас только одно нужно было. Мы когда гуляли с тобой, ты не за пазуху и не в трусы ко мне лез, а говорил со мной, столько интересного рассказывал. Я тогда впервые поняла, что мир – огромный, намного больше, чем моя деревня и наша столовая. Ты меня впервые о книгах задуматься заставил, только там мне их негде брать было, а у папы Саши дома – целая библиотека. Но это же ты мне первые книжки пересказал.
Валька опустил голову:
– Если уж про это разговор, то я должен просить у тебя прощения.
– За что?
– За что, спрашиваешь, будто сама не знаешь? За то, что не остановился тогда, я же сразу понял, что ты девственница.
– Вот глупый, – она рассмеялась, – ой, прости пожалуйста. Это же я не дала тебе остановиться, я бы даже обиделась на тебя смертельно, если бы ты остановился тогда. И это я сама все затеяла, умирала со страху, но твердо решила сделать это. Я же могла уйти со Светкой к Алевтине, а я с тобой осталась. И к себе в кровать – я сама тебя позвала, без слов, конечно, но ты понял. Валечка, ну сам посуди, я тогда эту семью, где сейчас живу, не знала. Ну что меня ждало впереди? Ну, может, и не как у Светки, но к нам уже тогда зачастил один шофер молодой из Дмитрова. То все разные мужики продукты привозили, а то все он да он, и норовил со мной в столовой остаться: может я ему и нравилась, да он мне нет. Ну и сделал бы он это со мной рано или поздно. Или напоил, или силой, но только без моего желания, прямо на кухне, на разделочном столе, а где еще? А не он, так другой кто. А если бы это и Петя мой был, то все равно – это было бы совсем не то, что было. У меня же первая ночь – была просто волшебная сказка. Как сон сладкий, я помню все-все, каждое твое прикосновение, и все как в тумане розовом. Я любила и меня любили. Я со многими девчонками говорила – ни у кого такого не было. Так что, и за это тоже тебе спасибо.
Она поднялась: «Пойдем, мне пора».
– Постой, куда пора?
– Электричка через пятнадцать минут. Я должна ехать. Меня Саша-маленький, сынок мой, ждет. Да и все остальные с ума сойдут – куда я подевалась. Я, правда, сказала, что в универмаг после работы зайду. Но все равно уже пора.
Они вышли из кафе, дошли до вокзала и подошли к электричке. Поток людей уже схлынул, вагоны были полупустые. Валька был как в тумане, в голове шумело, воспоминания нахлынули и утопили в каком-то калейдоскопе лиц, событий, чувств. Она вошла в последнюю дверь последнего вагона, повернулась и, держась за поручень, наклонилась к нему и поцеловала в щеку алыми губами. Улыбнулась, вытерла помаду с его лица, и поезд медленно тронулся.
Она помахала рукой и, перестав удерживать дверь, отступила в глубь тамбура. Двери захлопнулись…
Чибисов простоял, не двигаясь, наверное, минут пятнадцать. Подогнали другой поезд. Мимо него торопливо шли люди: мужчины и женщины, девушки и парни, старики и дети – он никого не замечал. Его толкали – он не чувствовал. Он силился что-то вспомнить и не мог. Вот только что, здесь, рядом с ним было это удивительное существо – его Даша. А он даже не обнял ее, не коснулся ее лица, не прижал к себе. И что-то важное забыл. Господи, что же он забыл? Что он никак не может вспомнить, а должен, обязательно должен и если двинется с места, то уже не вспомнит никогда… И вдруг…
Он закрыл глаза, сжал кулаки и услышал ее голосок, нежный, робкий, тихий голосок той, прежней Даши:
– А знаешь чего мне еще хочется, чтобы мы с тобой встретились через семь лет, семь лет, семь лет… – эхом повторилось несколько раз, постепенно затихая…
В четыре он вошел в свой отдел, прошел к телефону и набрал знакомый номер. Тот же голос, что и вчера, весело объявил:
– Отдел эксплуатации.
– Дашу Калинину будьте добры.
– А ее нет.
– А когда будет?
– Ее больше не будет, она уволилась.
– Когда?!!!
– Вчера последний день работала…
