Люди послушно бросились врассыпную, давая путь волшебнице, по рукам которой побежали пламенные жилки. В образовавшуюся брешь ворвались орки, послышались довольные выкрики. Тогда орку, бежавшему первым, в грудь ударил огненный шар. Тихий хлопок и тело орка безжизненным мешком отлетело под ноги остальным оркам. Они не успели опомниться, когда, один за другим, в них стали с тихими хлопками врезаться сгустки пламени размером с голову.
Камень на шее девушки, словно раскаляясь, медленно желтел, затем начал наливаться красным, словно напитываясь кровью. Опомнившись, Юнора опустила посох к земле, начертив знак, и толкнула им воздух. Волна силы ударила в изрядно поредевшие ряды орков.
Мгновенно в ее руке оказался кинжал, и девушка, бросив горделивый взгляд на Снатога, встала в позу, готовая принять бой. Снатог коротко ухмыльнулся и рванулся дальше крошить железных врагов. Вновь засвистели стрелы, орки не решались приблизиться к волшебнице. Вместо этого воины Хотии выступили им навстречу, ровными рядами надвигаясь на серокожих. В глазах людей блестела ярость, они выглядели еще страшнее орков в залитых кровью доспехах. Сквозь грязь и кровь даже в темноте было видно ярко выделяющийся на щитах меч острием книзу – герб войска Хотии.
Свет от белого шара начал слабеть, и люди, не дожидаясь наступления темноты, ринулись на врага. Снова пещеру озарил лязг оружия и доспехов. На месте, где недавно горела стена из тел, была навалена новая куча убитых, которая росла с каждой секундой.
Юнора мельком взглянула на камень на своей шее, он наливался багровым светом. Силы были на исходе, это девушка чувствовала и без камней. Колдовать дальше было рискованно, никто не обрадуется, если волшебница рухнет от бессилия посреди сражения. Она повела рукой в сторону сражения, медленно опуская ее вниз. Шар из-под потолка последовал за ее движением. Постепенно набирая скорость, он начал падать в сторону серокожих.
В маленьких глазах орков заблестела паника, они стали в страхе метаться по пещере в поисках спасения. Но шар уже ворвался в их ряды, разливаясь по пещере огненным потоком. Светящейся волной смерти он проглатывал тела орков, испепеляя их за мгновения. Несколько секунд пещеру наполняли жуткие, душераздирающие вопли агонии.
Затем наступила тишина. Было слышен лишь топот убегающих остатков серокожих и треск догорающих тел. Воздух был пропитан гарью, дышать было практически невозможно. Откуда-то из темноты послышался голос Пронта:
– Я так понимаю, что отдать приказ о сборе стрел теперь бессмысленно?
Секунда мертвой тишины, затем зал оглушил рев сотни глоток и звон мечей о щиты. Это была первая победа в развязанной Тиризом войне.
Пронт шел по линии сражения, освещая темноту пещеры слабым светом факела. Снатога нигде не было слышно. Пронт водил факелом из стороны в сторону, вглядываясь в лица погибших. Среди них было много людей, что тисками сдавливало сердце Пронта. Столько смертей он не видел еще никогда. А ведь отделались они еще очень легко. Он осознавал, что эта победа далась людям лишь благодаря Юноре. Но далеко не всегда в их рядах будут столь сильные маги, как Юнора. Сколько погибших будет тогда?
Когда Пронт начал беспокоиться, что Снатог попал под огненную магию Юноры, впереди что-то блеснуло, отражая свет факела. Это был блеск яркого доспеха Снатога, который тот выковал для себя сам.
Доспех и впрямь был очень ярким, позолоченный нагрудник, с инкрустированными в него разноцветными камнями, он напоминал радугу на фоне Светила. Пронт нередко подшучивал над Снатогом, что тот наряжается, как девка перед женитьбой. Но, опять же, доспех не раз проявлял себя с лучшей стороны, когда капитан выбирался на охоту. Следы от зубов диких зверей едва виднелись на позолоте. Хотя в другое они бы попросту разорвали человеческую плоть.
Пронт подскочил к капитану, безуспешно пытаясь растрясти его. Затем взгляд принца скользнул вниз. Нога Снатога была распорота вдоль бедра. Вокруг была лужа алой крови, что продолжала сочиться из пореза.
Принц сел перед Снатогом на колени и вынул из заплечной сумки рулон тонкой ткани и небольшую склянку. Обильно намазав белесую гущу вокруг пореза, Пронт плотно обмотал ногу Снатога полосками ткани. Он истратил большую часть рулона, пока кровь не перестала проступать на ткани. Но приходить в сознание Снатог не спешил – слишком много крови он успел потерять. Единственное, что теперь мог сделать Пронт, это перекинуть тело друга через свое плечо и тащить к остальным. В доспехах капитан весил как два человека. Поэтому изнуренный битвой принц смог протащить его всего пару шагов, после чего его ноги подкосились, и он рухнул на пол. На помощь к нему тут же подбежали два воина, и, перехватив тело Снатога под плечи, потащили в наспех сооруженный лагерь.
Пронту также помогли встать, на что тот благодарно кивнул, но в лагерь пошел самостоятельно. В лагере знахари наспех перевязывали раненых и накладывали шины на перебитые конечности. Пронт чувствовал в себе еще достаточно силы, потому позволил себе перевязать лично нескольких из воинов. К сожалению, тех, кто умер, было уже не вернуть. Амазира исчерпала весь свой магический запас.
Юнора проводила перекличку среди воинов. Душу Пронта пронзали ледяные иголки каждый раз, когда на оклик волшебнице отвечала тишина. А она ведь предупреждала не ввязываться в сражение…
Холодный ночной ветер выдувал из людей все тепло. Пронт и Амазира грелись у костра, тесно прижавшись друг к другу. Люди недавно вышли из пещеры и уже при свете, отраженном от Гиганта, был проведен точный подсчет воинов. Было потеряно девятнадцать лучников и тридцать четыре мечника. Из трехсот человек, вышедших из Хота, осталось лишь двести сорок семь.
Подобные цифры угнетали Пронта. Он написал короткий отчет отцу, добавив просьбу подкрепления и обещание вернуться как только они укрепятся за пещерой, и немедленно отправил гонца в Хот. Для этого пришлось снять провиант с одной из трех навьюченных лошадей. Но, несмотря на решительные действия, Пронт абсолютно не был готов к тому, что происходило вокруг. Он видел эти же чувства в глазах многих своих людей.
Никто не знал, что такое настоящая война до этих дней. Это не те нападения диких людей, что десятками набрасывались с каменными копьями на деревни людей. Но войска Хотин тут же снимались в путь и гордыми спасителями прошагивали по тем землям, убивая дикарей. Сейчас все было по-иному. Совсем по-иному.
Снатог очнулся на рассвете, застав себя лежащим на лежаке у входа в пещеру. Капитан огляделся, рядом слонялись воины, собирая свою поклажу в дорогу. У соседнего костра сидел Пронт, угрюмо уставившись в огонь. По мешкам под глазами было ясно, что парень не спал всю ночь.
Снатог попытался встать, но бедро отозвалось приступом острой боли, отчего парень рухнул обратно на лежак. Проведя рукой по бедру, Снатог почувствовал крупный рубец, сразу вспоминая, как не успел уклониться от меча орка в пещере. Но даже раненый он смог поразить еще троих, пока не потерял сознание от потери крови.
Пронт отвлекся от костра на шум и сразу подскочил к капитану. С трудом принц приподнял Снатога, чтобы тот сел, затем снова стал вычерчивать над ногой воина знак исцеления.
