— Этот человек украл мою лошадь. — Он попытался еще протестовать. — Я могу доказать это.
— Никто не спрашивает про доказательства. Вам предстоит выбор, мистер. Ввязаться в драку или удрать.
— Лучше поговорю с шерифом.
Пирсон посмотрел на него безо всякого сожаления. Человек, стоящий за стойкой бара, не может позволить себе принимать чью-то сторону. Он просто наблюдатель, зритель. Пирсон не собирался нарушать это правило, поэтому отстраненно взирал на жизнь, если только что-то не касалось его лично.
— Шериф никогда не покидает Спрингфилда, — пояснил. — Здесь люди сами решают свои проблемы.
Харлей подошел к стойке бара, оперся на нее. Тэлбот… Братья Тэлбота… В этом городке кругом свои. Кажется, слышанные истории о стрельбе и поножовщине крутились вокруг этих имен. Он не помнил подробностей, но все было связано с насилием.
Их четверо… Как сражаться сразу с четырьмя мужчинами? Харлей вовсе не был смелым человеком, никогда даже не старался таким казаться. Его обдало страхом, подвело живот. Быстро повернувшись, он вышел и какое-то время -постоял на пороге, глядя вдоль стоярдовой пыльной улицы на открытую прерию. Против четверых Тэлботов у него не было никаких шансов. Он много работал, приехав сюда, но так и не приобрел друзей, которые могли бы помочь или посоветовать.
Если братья не найдут его сейчас в городе, то поедут к нему на ранчо, прикончат его там. Харлей сел в седло и направился на запад, прочь от города и от своего ранчо.
Все это случилось тридцать шесть часов назад. И вот повалил снег. Уже тридцать часов он в седле. Его гнедой мерин был отличным конем, но выбился из сил и очень нуждался в передышке.
Харлей слез с коня, пошел рядом, перекинув поводья через руку. Пусть он мало знал об оружии и схватках, зато хорошо разбирался в погоде. Он понимал, что попал в опасную ситуацию. В это время года буран может закончиться через несколько часов и ясное солнышко в момент расправится со снегом. Но может продолжаться и несколько дней, тогда снег останется на недели.
До этого момента он не думал ни о чем, только о том, как бы уйти подальше, скрыться от безжалостных пуль, готовых пролить его кровь, и из-за чего?
Харлей вспомнил мертвое лицо Тэлбота, вообразил себя на его месте. То, что он попал в него вторым выстрелом, было чистейшей случайностью, потому что и в этот раз целился ничуть не лучше, чем в первый.
А снег все падал и падал. Дорога, по которой он ехал, уже не была видна, только время от времени он спотыкался о замерзшие колеи от колес. Это была не узкая дорога, а настоящий тракт шириной в несколько сотен ярдов или даже больше, проложенный бесчисленными повозками. По сторонам, где они не ездили, прерия была ровной. Но пока можно было нащупывать верный путь ногами…
Ночь спустилась безо всякого предупреждения, потому что в этом белом крутящемся мире снега не было ни постепенно сгущающихся теней, ни угасающего света, долго вообще казалось, что не темнело. Только вдруг наступила ночь — и все.
От слабого порыва ветра его охватила дрожь. Если поднимется ветер, то будет снежная буря, а он одет так, что нет ни малейшего шанса выжить. Харлей никогда не бывал западнее того городка, да и в городок заезжал редко с тех пор, как купил ранчо. Однако по обрывкам разговоров в магазинчике и платных конюшнях знал — в этом направлении нет ничего на расстоянии нескольких дней пути верхом.
Но вот он качнулся раз, потом другой. Устало повернулся к коню, вытер седло, сел верхом. Больше не было смысла отыскивать ногами колею, ее занесло глубоким снегом, и он решил просто положиться на своего гнедого.
Может, прошел час, может, два, когда конь вдруг остановился, что заставило Харлея очнуться от дремы. Он вгляделся в падающую пелену снега. Сначала ничего не увидел, но потом рассмотрел ворота и кучку строений за ними. Не дома — просто занесенные снегом крыши.
Его ноги настолько онемели, что, спустившись с седла, Харлей чуть не упал. Однако собрал силы, открыл ворота, провел коня, снова их закрыл. Он пробыл фермером и владельцем ранчо достаточно долго, поэтому инстинктивно закрывал за собой ворота.
Домик, перед прочной дверью которого оказался Харлей, был построен на склоне небольшого холма, что обеспечивало хороший сток воды. Сквозь два замерзших окна просматривалось слабое мерцание огня. Он поднял руку, постучал кулаком.
Внутри заскрипел пол, дверь открылась, в ее проеме возник высокий пожилой мужчина с винтовкой наготове. За ним на столе была видна керосиновая лампа с привернутым фитилем.
— Можете приютить меня? Я заблудился.
Старик смерил его холодным оценивающим взглядом.
— Как можно прогнать человека в такой буран? Заводите свою лошадь.
Дверь захлопнулась перед его носом, Харлей оглянулся вокруг. Увидел рядом жалкий сарай, врытый в склон холма, прошел к нему, отгреб снег от двери, с трудом ее открыл, створки громко заскрипели на промерзших заржавленных петлях. Потом завел гнедого, зажег фонарь.
Внутри сарай оказался вполне приличным. Его фермерскому взгляду понравились хорошо построенные стойла, крепкие закрома и ясли, а также то, что здесь было тепло. Харлей привязал гнедого, расседлал его, снял уздечку, пучком сена обтер с крупа влагу и снег. Потом, задав сена и овса в ясли, пошел к дому.
Он состоял из хорошо построенной единственной квадратной комнаты. Чисто подметенный деревянный пол выглядел непривычным для такой хижины. На вбитых в стену гвоздях рядами висела одежда, на другой стороне виднелись две двухъярусные деревянные койки, но только одна из них была застелена. В очаге пылал огонь, на котором стоял чайник.
Старик был очень высоким, со слегка покатыми широкими худыми плечами. Лицо с выдающимися скулами избороздили морщины, придававшие ему угрюмый вид. Старик разогревал еду.
— Негодная погода для поездок, — сказал Харлей, принимая от него в обе руки чашку кофе. — Такая неожиданная метель.
— Дурацкий разговор! В это время года можно ожидать любую погоду.
Харлей подвинул стул к столу, сел. Стул плотно стоял на полу, так же как и стол. Оба были хорошо сработаны. Ему нечего было ответить на замечание старика, поскольку оно было абсолютно правильным. Тогда он произнес:
— Меня зовут Харлей.
Старик налил себе кофе, посмотрел на него поверх чашки.
— Я — Бентон. И от чего ты спасаешься?
Харлей онемел, немного рассердившись. Начал было отнекиваться, но Бентон пропустил его возражения мимо ушей.
— Ни один человек не заедет так далеко от поселений без необходимого снаряжения, если только не бежит от чего-то или от кого-то.
Харлей промолчал. Без слов принял предложенное стариком тушеное мясо. Ему не понравилось, что его назвали беглецом.
— Я застрелил человека, — выговорил это так, чтобы придать происшедшему большее значение. Хотел потрясти хозяина, непременно получить кров.
