— Если он мертв, то какой смысл бежать? А если не мертв, то тебе надо поучиться стрелять.
— Это был Тэлбот… У него четверо братьев.
— Знаю этих Тэлботов, — ответил Бентон. — Стая койотов.
Несколько минут они ели в тишине. Харлей мрачно уставился в свою чашку кофе. Бентон сказал обо всем этом походя, будто ничего не случилось. То, что Харлей убил человека, не произвело на него впечатления, да и Тэлботы тоже.
— А ты что-нибудь оставил там?
— Да, — признался Харлей. — Бросил ранчо, у меня там хорошая пшеница и овес. Несколько голов скота.
— И куда же ты бежишь?
— Сам не знаю, — признался Харлей. — Их четверо, все крутые парни.
— Куда же ты теперь направишься?
Харлей отложил нож и вилку.
— Послушайте, вы…
Бентон даже не поднял глаз.
— Когда человек бросается бежать, он уже не останавливается. Если ты убежал один раз, убежишь снова. Может, в жизни больше никогда столько не заработаешь, сколько оставил там, но ты все бросил, удрал. Отлично… Случись еще что-нибудь, побежишь снова.
Щеки Харлея вспыхнули от гнева. За кого этот старый дурак его принимает? Если бы не буран, сейчас же оседлал бы коня и уехал.
— Их четверо, — повторил он тихо.
— Ты уже это говорил, но это не играет никакой роли. Ведь ты даже не встретился с ними. Поверь мне, выйдешь на четверых — один из них должен будет получить пулю, только никто не захочет им быть. Я предпочитаю четверых одному тертому парню.
— Легко сказать…
Бентон пошел к очагу за кофейником.
— Достань ружье. Возвращайся туда и выходи на них. Не дай им рта раскрыть. Говори сам: если хотят иметь неприятности, то с лихвой их получат. Увидишь, они смоются так быстро, что у тебя голова пойдет кругом.
— А если нет?
— Тогда стреляй.
Харлей презрительно хмыкнул. Старик живет здесь как отшельник, что он может знать?
— Мужчина, который не дерется за свое добро, не много стоит, — продолжил Бентон. — Можешь мне поверить.
Харлей, возмущенный, начал подниматься из-за стола.
Бентон поднял на него твердый и холодный взгляд.
— Ну-ка, сядьте, мистер Харлей. Давай садись! Меня не испугает человек, который может вот так бежать, бросив все из-за какой-то пустой угрозы. — Старик язвительно ухмыльнулся. — Да и как ты оставишь теплое местечко у очага в такую метель?
Харлей снова сел, беспомощный и злой. Бентон собрал посуду, отнес ее в лоханку, налил туда горячей воды из чайника, принялся мыть.
Тепло и усталость сказывались — Харлей клюнул носом. Он изо всех сил старался держать глаза открытыми. Так заманчиво отдохнуть после такой продолжительной борьбы с бураном! Было слышно, как за стенами домика завывал ветер. Он понял: если бы не нашел этого убежища, то к утру был бы мертв.
Бентон указал на выдвижной ящик в старинном шкафу:
— Там одеяла. Занимай вторую нижнюю койку.
Бентон все еще суетился по комнате, когда Харлей провалился в сон. Последней его мыслью было: «На рассвете… Когда настанет рассвет, я отсюда уеду».
Его разбудил порыв ледяного ветра, и мгновение он лежал, стараясь сообразить, где находится. Было темно, по комнате кружились снежные вихри, все казалось незнакомым. Потом вспомнил, вскочил с койки, захлопнул дверь.
— Что случилось? — задал вопрос в пустоту, но не получил ответа. Тихо постоял, вслушиваясь, но ничего не смог расслышать, кроме шума ветра.
Нащупав свою рубашку, нашел спички, зажег лампу.
Койка Бентона была пуста, но было видно, что на ней спали.
Харлей поспешно натянул брюки и сапоги, накинул куртку. Потом надел пояс с револьвером, открыл стоящий у дверей фонарь, зажег его. На какой-то момент вдруг заколебался.
Братья Тэлботы могут быть здесь, снаружи. Могут быть… Но здравый смысл подсказывал, что их нет. Где-нибудь затаились, пережидая бурю.
Харлей открыл дверь, шагнул в темноту, задохнулся от сильного порыва ветра. Опустив голову, сделал шаг вперед и чуть не споткнулся о тело, наполовину занесенное крутящимся снегом.
Харлей наклонился, потащил человека к двери, толкнул ее одной рукой, занес его внутрь. Потом вернулся за фонарем.
Это был Бентон. И одного взгляда было достаточно, чтобы понять — старик сломал ногу.
Положив его на койку и прикрыв одеялами, Харлей подошел к очагу, который погас за долгие ночные часы. Убрал уголь, добавил дров, разжег сильный огонь, чтобы согреть комнату. Он работал быстро, понимая, что для пострадавшего сейчас самое главное — тепло. Затем прошел к нему, разрезал штанину брюк, вправил сломанную ногу. Уже перевязывал наложенную на перелом дранку, когда Бентон пришел в себя, попытался сесть.
— Лежите спокойно… Вы сломали ногу.
Старик откинулся назад, его лицо посерело от боли. Поискав в шкафу, Харлей нашел бутылку виски. Налил немного в стакан, подал ему.
— Вот, выпейте. Вам нужно согреться. Сейчас вас прогреет изнутри.
Бентон выпил виски, вернул стакан Харлею. Потом снова прилег, оглядываясь вокруг.
— Последнее, что я помню, это какой-то шум в сарае. Вышел и поскользнулся на пороге. Упал. Это все.
Харлей рассказал, как он проснулся и обнаружил, что дверь открыта, а по комнате кружит снег. Только потом замечание старика дошло до его сознания.
— Вы сказали, что слышали шум в сарае?
Тот кивнул.
— Тебе лучше было бы сходить и посмотреть, что там не так.
Тэлботы… Они могут быть там. Понимают, что он придет за лошадью, а в сарае тепло. Ждут утра, чтобы застрелить его, как только войдет. Или даже нарочно шумели, чтобы выманить в конюшню.
— Это подождет, — угрюмо ответил Харлей. — Дверь закрыта, я вижу.
Он достал кофе и кофейник. Совершенно не представлял себе, сколько времени спал, но теперь почувствовал, что окончательно проснулся. Если они на самом деле здесь…
Бентон с язвительным удивлением следил за тем, как Харлей готовит кофе. Принимая из его рук кружку, проворчал:
— Ты не знаешь, там эти Тэлботы или нет. Будешь здесь сидеть и ждать или выйдешь и все узнаешь. Будь мужчиной!
— Заткнитесь! — раздраженно ответил Харлей.
Он стоял у очага, подкладывая дрова в огонь, пытаясь все обдумать. Даже если метель не утихла, человек, идущий пешком, все равно оставляет следы, которые трудно не заметить.
Взял старую винтовку старика, проверил, заряжена ли. В ней оказалось семь патронов. Харлей много стрелял из винтовок, охотясь на кроликов и на белок в Огайо. Расстояние до сарая — не более шестидесяти или семидесяти футов, хорошая дистанция для стрельбы. Потом погасил фонарь, растянулся на койке. Услышав глубокое дыхание старика, решил, что тот заснул.
