Вот так и жили
Дед Петро и внук Лёня сидели на берегу реки и молча наблюдали, как солнце, прячась за облаками, медленно опускается куда-то в картофельное поле за рекой, которое тянется далеко, почти до горизонта. Удочки они уже смотали, сегодня не везло – рыба клевала очень плохо. Они наслаждались тишиной, надвигающимися сумерками, дышали и не могли надышаться тёплым густым воздухом, ароматом луговых цветов и скошенной травы. От реки приятно веяло слабым, уже остывшим теплом дневного зноя. Этот догорающий закат, картофельное поле напомнили деду Петру его далёкое-далёкое детство голодное, трудное, но всё равно счастливое – потому что детство. Он вспомнил, как гонял коней в ночное. Кони, уставшие за день, ночью паслись, отдыхали, восстанавливали силы. Одной из главных задач было не пустить коней на картофельное поле, которое находилось рядом с лугом. Справиться с этим было нелегко – нужно было постоянно бегать и отгонять лошадей от картошки. Но зато рассвет радовал Петра, придавал силы, бодрость и надежды. Кто не встречал рассвет у реки, тот не поймёт тех ощущений, которые вызывает рождение нового дня. Мирно щипали траву кони – шарк, шарк, шарк, прыгая на спутанных ногах, постепенно светлел восток, усиливался птичий гомон. В памяти всплывали строки стихотворения, которое Пётр помнил ещё со школы.
Звёзды меркнут и гаснут. В огне облака,
Белый пар по лугам расстилается.
По зеркальной воде, по кудрям лозняка
От зари алый свет разливается.
Дремлет чуткий камыш. Тишь – безлюдье вокруг,
Чуть приметна тропинка росистая.
Куст заденешь плечом – на лицо тебе вдруг
С листьев брызнет роса серебристая.
Вот пахнул ветерок, воду морщит-рябит.
Пронеслись утки с шумом и скрылися.
Далеко-далеко колокольчик звенит.
Рыбаки в шалаше пробудилися…
Гениально. Автор, наверное, не раз встречал рассвет у реки. От тёплых и приятных воспоминаний его оторвал свежий ветерок, потянувший с реки, и вопрос Лёни.
– Дед, ты прожил большую жизнь, много видел, много знаешь, захватил войну, послевоенное советское время. Расскажи, как это было, хочется узнать из первых уст.
– Всего я не знаю, я могу рассказать лишь о том, что сам видел или слышал от участников событий.
– Почему-то вы с бабушкой не любите вспоминать своё детство. Расскажи, пожалуйста.
– Не любим вспоминать, потому что детство было трудное.
Родился я в глухой бедной деревне на Брянщине. Деревня называлась Поляна. Находилась она хоть и недалеко от путей и дорог, но какие у нас дороги? На селе дорог и вовсе нет. Большие населённые пункты Азаровка, Курковичи, Понуровка, Андрейковичи были на расстоянии 7 – 15 километров. Детство моё пришлось на военные и послевоенные годы. Отец ушёл на финскую войну и вернулся только в 1947 году.
Когда к нам в деревню вошли немцы, мне было три года, но некоторые эпизоды тех событий мне навсегда врезались в память. В это время в нашей деревне были одни женщины, старики да дети. Из мужиков были Степан Борисенко хромой – инвалид с детства, да Семён, который уже отвоевался – прибыл домой без обеих ног выше колен. Передвигался он на руках. Опираясь на руки, он приподнимал туловище, подавал его вперёд, садился, потом снова поднимал туловище, перемещал вперёд, садился – так и шагал.
Заводилой среди пацанов был Женька. Женька рос без отца, был забияка и драчун без отцовской строгости. Отца ему заменил дядя Коля, брат матери. Дядю Колю Женька любил и слушался.
Семён и Коля воевали вместе, но вернулся один Семён, повоевав недолго. Служили они в разведке. Семён до войны работал кузнецом, был стройным, сильным, ловким парнем. В армию его призвали раньше, ещё до войны, и определили в разведку. Коля ушёл в армию с началом войны. По счастливой случайности на фронте они встретились.
Большая удача встретить вдали от дома, в атмосфере постоянной опасности, смертельной опасности, земляка, да ещё односельчанина. Поговорить с односельчанином, вспомнить родную деревню, друзей, знакомых – всё равно что в отпуске побывать. Воевать вместе с земляком – удача вдвойне. Земляк всегда выручит, поможет, не оставит в беде, на него всегда можно положиться. В разведке нет плохих ненадёжных бойцов, а тут земляк, да ещё односельчанин – лучше и надёжнее не придумаешь. Семён попросил командование назначить в его группу разведки Николая. Возражать не стали. Семён обучал, тренировал, натаскивал Николая. На задание с собой пока не брал.
И вот очередное боевое задание, на которое пошёл и Николай. Семёну с его группой приказали взять языка с переднего края немцев. Немцы что-то затевали – перебрасывали на этот участок дополнительные силы. По крайней мере, так доносила разведка. Но информация была противоречивой, сведения были сомнительны – надо было проверить. Необходимо было взять языка и узнать, кто перед нашими войсками – старые части или новые.
Семён с разведчиками обстоятельно готовились к выполнению задания. Они целый день наблюдали в бинокль за передним краем противника, изучали местность, расположение траншей, окопов, поведение немцев, порядок смены часовых, систему заграждений, пути подхода, ориентиры, которые можно различить в темноте. Был выбран участок, где недалеко от траншеи росла высокая трава.
Молодой солдат Курт Шульц был недавно призван в армию и направлен в роту оберлейтенанта Шмультке, которую перебросили на этот участок фронта.
– Смотрите, Шмультке, – говорил ему командир полка, – солдаты у вас молодые, необстрелянные; хорошо проинструктируйте их, и вообще, будьте очень внимательны. На этом участке пропадают солдаты – русские охотятся за языком. За последнюю неделю было похищено три солдата.
Солдаты необстрелянные, зато Шмультке уже успел повоевать и кое-чему научиться. Он приказал на проволочные заграждения повесить побольше пустых консервных банок и всяких железных предметов, которые громыхают при прикосновении к колючей проволоке. Получилась некая примитивная звуковая сигнализация.
Как только стемнело, Семён с группой разведчиков через проделанный в минном поле проход поползли к вражеской траншее. Быстро сориентировавшись на изученной местности, они направились к намеченному днём участку колючей проволоки. Консервные банки они разглядели ещё днём. Осторожно перерезав колючую проволоку, они благополучно преодолели проход, подползли поближе к траншее и притаились в густой траве. Этого Шмультке не предусмотрел – надо было такие заросли или скосить, или как-то уничтожить; на худой конец – обратить внимание часовых на этот участок. Разведчикам долго ждать не пришлось. Сменились часовые, на пост заступил Курт Шульц. «Вот этого надо брать, – подумал Семён, – только заступил, не скоро хватятся». Через некоторое время Шульцу приспичило. Он вышел из траншеи, закинул автомат подальше за спину и начал справлять малую нужду. «Вот сволочи, – подумал Семён, – даже мочиться выходят в нашу сторону».
