– Нет уж, скажите, я все равно не намерен брать его в рот.
– В обиходе его зовут термиокой, – ответила та с лукавой усмешкой.
– Что-то очень знакомое…
– Да, он обычно растет на деревьях, где гнездятся траймы. Очень многие напрочь отказываются от фрукта по тем же соображениям, что и вы. Страх перед насекомым оказывается сильнее, чем желание вкусить эту прелесть. – Она протянула ему продолговатую болотного цвета дольку. – Может, все же решитесь?
– Нет уж, как-нибудь обойдусь.
– Из-за названия? Из-за того, что я рассказала?
– Я просто не хочу. – Он не лукавил: плод выглядел крайне неаппетитно.
– На островах есть обычай: если люди поссорились, в знак примирения они съедают термиоку.
– Очаровательная традиция.
– Вы меня оскорбили и скоро отбудете с острова. Может быть, мы никогда не увидимся. И мы в ссоре. Давайте расстанемся с миром.
– Мы с вами не дружили, чтобы поссориться. Мы с вами чужие люди.
– Я затаила на вас злобу.
– И пусть, ничего не имею против.
– Как знаете, – насупилась Аланья.
Немного погодя они выбрались из леса и оказались на лужайке обнесенного стеной сада. Гости в большинстве своем удалились – по крайней мере, из сада. Слуги убрали остатки еды и сервировали столы для следующего приема пищи. Ни еды, ни питья на них пока не было.
У самой веранды расположилась женская компания. Заметив Шильда с Аланьей, одна из дам отделилась от общей группы и торопливо направилась к дому. Другая подошла к Аланье переброситься парой слов.
– Аланья, Фертин тебя всюду разыскивает, – сказала она, полностью игнорируя Шильда.
– Я пока не хочу с ним говорить, Мейв.
– Он попросил, чтобы вы с мистером Шильдом зашли к нему после прогулки.
– Ничего, подождет. Я занята.
Аланья отвернулась, давая понять, что разговор окончен, и неспешно направилась к длинным столам посреди лужайки. Отломила еще одну дольку, отправила в рот. По губам и подбородку заструился сок. Она подхватила салфетку и отерла лицо.
– О ком это она? – поинтересовался Шильд.
– О Фертине, старшем сыне Корина Мерсье. Вас ему представляли.
– А да, вспоминаю. Ваш родственник.
– Да, мы здесь все родственники.
– А зачем мы ему понадобились?
– Слишком много о себе думает.
Аланья с раздражением отмахнулась, указывая на то место, где еще недавно стояли женщины. Все разошлись, остались лишь Мейв и еще одна. Обе смотрели на них.
– Вы с Фертином очень похожи. Когда меня здесь нет, я полноценный человек: живу, работаю, летаю в командировки. Я – представитель крупной компании, строю карьеру. У меня неплохая зарплата, на основе моих решений вкладываются крупные суммы. Но стоит только приехать домой – и я снова ноль, никто. Слабый пол, принадлежность для секса. Фертин стремится заполучить мою душу, вы – тело. Теперь он отказывает мне в праве на самостоятельность, а вы отвергаете. Вот лучше, возьмите.
И она сунула ему в руки фрукт.
– Да спасибо, я не хочу.
– Берите. Здесь нет воды.
Он неохотно принял угощение. Не оставалось сомнений: она ненормальная. Шильд ничего не понимал, кроме одного: чем дольше находишься в этом доме, тем сильнее уходит почва из-под ног. Он ведь ничего плохого не сделал, даже в мыслях.
– По-моему, мне пора.
– Счастливой дороги, – покорно проговорила Аланья, глядя в сторону. – Только разделите со мной напоследок фрукт примирения. Для меня это важно.
– А для меня – нет, простите.
Шильд устремился к калитке в стене, огораживающей сад. Он начисто позабыл о фрукте, который держал в руках.
Навстречу вышел слуга.
– Чем я могу быть полезен, сэр?
– Спасибо, ничего не надо. Я уезжаю.
– Мадам Мерсье отдыхает и до вечерней трапезы просила ее не беспокоить.
– Да, я понимаю. – Поведение слуги вызывало у него смутную тревогу: тот замер посреди дороги и, похоже, не собирался уходить. – Будьте добры, передайте мадам Мерсье еще раз мои соболезнования и объясните ей, что я не смог остаться на ужин – мне нужно успеть на паром.
– Будет сделано, сэр, – ответил слуга, однако с места так и не сдвинулся.
– Вы что-то еще от меня хотите?
– Нет, сэр, ничего. Не желаете ли прогуляться по саду или пойдете в дом к другим гостям?
– Нет, мне надо ехать.
– Боюсь, это невозможно, сэр. Я уже объяснил про мадам Мерсье.
– А я объяснил про паром.
Хотелось поскорее закончить затянувшийся разговор.
– Мы прекрасно осведомлены о паромах, идущих с острова, сэр.
– Охотно верю.
Шильд оттолкнул слугу и направился к выходу. И тут же из-за стены вынырнули еще двое и преградили ему путь. Без малейшего намека на любезность его водворили обратно, в обнесенный стеною сад.
Единственный человек, с которым Шильд общался и к которому он мог бы теперь обратиться за помощью, была Аланья. Когда он направился к выходу, она оставалась у длинного столика, но за его недолгое отсутствие умудрилась куда-то подеваться.
Он недоуменно вертел головой. Сад был полон кустарников и деревьев, тут и там красовались клумбы, и на всей территории не нашлось бы и места, где можно укрыться. И все же Аланья с другими женщинами исчезли без следа. Кроме тропки, ведущей в джунгли, была лишь одна дорога сквозь ворота, через которые Шильд безуспешно пытался пройти и где препирался со слугой. Скрепя сердце он снова направился к слуге. Тот при его приближении ощутимо напрягся.
– А где же Аланья Мерсье?
– Как я уже вам сказал, мадам Мерсье просила пока ее не беспокоить.
– Но я думал, речь шла о мадам Джильде?..
– Нет, я говорил как раз о мадам Аланье.
Это совершенно не поддавалось пониманию.
– Но ведь Аланья Мерсье только что была здесь, в саду.
– Меня просили лишь передать сообщение, сэр, что я и сделал.
– А куда подевались все остальные гости?
– Они на время зашли в особняк. Меня попросили проследить за тем, чтобы вы оставались в саду. Я могу что-нибудь для вас сделать, сэр?
– Нет!
И Шильд вновь направился в сад, восхитительный сад, обнесенный высокой стеной. Помимо слуг, которые словно не обращали на него ни малейшего внимания, он оказался здесь в полном одиночестве. Он бродил по лужайке, и ему казалось, что за ним следят из-за каждого угла. Солнце палило немилосердно.
