В середине августа Вернадский поехал в переименованную столицу. Патриотический пыл угас, и усилилось недовольство монархом. Кадеты в очередной раз пригласили Вернадского в Государственный совет. Владимир согласился, в сентябре был избран и заседал в Государственном совете теперь вместе с Ольденбургом.
В апреле 1916 года он приехал в Крым, в Горную Щель к друзьям Бакуниным. Он писал жене: «Здесь замечательно хорошо. Пишу днем у открытого окна, доносится очень отдаленный неясный шум города, все полно солнцем, проникнуто чистым ароматом цветов – глициний, лавровишни, сирени. <…> Мне кажется, что это действительно очень своеобразный отшельнический уголок для человека, желающего иметь под рукой культурные удобства города <…> и пользоваться прелестями жизни в сельском уединении». Уединение стимулировало размышления. «Не знаю, отчего я сейчас как-то больше, чем обычно, стремлюсь к большей определенности в своей мысли, и может быть, в связи с этим так много старого и былого вспоминается. Может быть, сказываются и годы – с одной стороны, всплывают воспоминания богатой идейной жизни, с другой – стремление к большей ясности и определенности мысли».
Весна 1916 года не прошла бесплодно в научном плане. «Для меня была ясна закономерность и неразрывность геохимических процессов еще более резкая, чем процессов минералогических и в живой, и в мертвой материи на поверхности земли, которая мне представлялась в то время уже биосферой». Вернадский стал опасаться того, что может не успеть разработать все свои идеи из-за возраста или из-за тревожного времени.
В. И. Вернадский. Рисунок Нины Вернадской.
В июне Вернадский с ученым Ферсманом отправились на Алтай изучать его на предмет радия.
Стали все больше говорить о социализме, который казался Вернадскому каким-то неправильным.
В Шишаках в 1916 году все спокойно: Георгий пишет диссертацию, Владимир вырабатывает основные принципы биогеохимии.
26 февраля 1917 года было последнее заседание Государственного совета. Вернадский, Ольденбург и еще два выборных члена подписали телеграмму царю, где просили его отречься от престола в пользу Временного правительства.
Вернадский по-прежнему успешно совмещал научную и общественную жизнь. Он ходил на заседания партии кадетов, руководил ученым комитетом Министерства земледелия – то есть всей сельскохозяйственной наукой страны, организовывал проекты НИИ, снова стал профессором Московского университета.
Внезапно в семье Вернадских произошла трагедия. Умерла Нюта, которая давно была больна туберкулезом. Весной туберкулез обнаружился и у Вернадского. Доктор настаивал на отдыхе и лечении, но немедленно взять перерыв в работе не получилось.
Слишком много дел было у Вернадского в столице. Надо было координировать исследования КЕПС, руководить земледельческим ученым комитетом, руководить реформой высшего образования в стране. Только 5 июля Вернадский смог вырваться в Шишаки, где его ждали Нина с домоправительницей Прасковьей Кирилловной, которая уже стала практически членом семьи.
«Гуляю, брожу, много очень думаю и читаю, – пишет Вернадский жене 19 июля. – Сейчас главной работой является набрасывание давних моих размышлений и мыслей о живом веществе с геохимической точки зрения. Мне хочется связно изложить – сколько могу без книг, выписок (остались в Петрограде!) и подсчетов – свои мысли. Над ними думаю и к ним постоянно возвращаюсь десятки лет. Излагаю так, что дальнейшая обработка может пойти прямо и точно. Сейчас уже написал более 40 страниц и думаю, что перед отъездом закончу. <…> Так или иначе, это результат всей моей прошлой научной работы. И вместе с тем глубокое неудовлетворение результатом и странное столь обычное для меня чувство, что я делаю не настоящую научную работу. Отчасти чувство ученого – настоящей научной работой кажется опыт, анализ, измерение, новый факт – а не обобщение. А тут все главное – и все новое – в обобщении».
В конце лета Сергей Ольденбург был назначен министром просвещения, он предложил Вернадскому совместную работу. Тот подумал, что это отличная возможность действовать согласно идеалам «Братства», тем более что речь шла о сфере образования, такой близкой Владимиру. Да и своих друзей и партию он не мог оставить без участия. Он согласился и выехал в Петроград.
Вернадский начал свою работу в Министерстве просвещения с высших школ и научных учреждений. При Вернадском открыли университет в Перми, в Ростове-на-Дону, Политехнический институт в Тифлисе. Вернадский стал разрабатывать проекты Украинской, Кавказской и Сибирской академий наук.
Внезапно случился Корниловский мятеж, и уже к концу лета страна была под властью большевиков.
Каждый день Вернадский документировал, писал о своих впечатлениях. 1 ноября возобновились заседания Временного правительства. Шесть министров и шесть товарищей министров, в том числе и Вернадский, пытались передать власть Учредительному собранию.
От 6 ноября: «Очень смутно и тревожно за будущее. Вместе с тем я очень сильно чувствую силу русской нации, несмотря на ее антигосударственное движение. Сейчас ярко проявился анархизм русской народной массы и еврейских вождей, которые играют такую роль в этом движении. Очень ясно падение идейное социализма и народничества. Очень любопытное будет изменение русской интеллигенции. Что бы ни случилось в государственных формах, великий народ будет жить.
Может быть, на юге образуется твердый центр. А если не там, то в другом месте. Для меня это ясно.
Думается о новых научных работах. Хочу вырвать время».
От 12 ноября: «Читал сейчас московские, петроградские, киевские и иркутские газеты – видишь все-таки глубокий рост России, несмотря ни на что. Неужели может разрушиться? Как выразился один из иностранцев, Россия находится под властью Большого Кулака. Со всеми последствиями?
Мне кажется, возможности разгрома, какие могут произвести большевики в бюрократической машине, еще не сознаются чиновничеством. А между тем разгром может быть аналогичен тому, какой произведен в армии.
Элементы единства: 1) воля народа к единству и к государственности – сейчас чрезвычайно ослабла и, наоборот, направлена в другую сторону; 2) религиозная – вера – тоже потухла в активных элементах. Временно; 3) единство духовной культуры – очень сильная и крепкая благодаря мировому ее характеру по сравнению со всеми же местными национальными; 4) богатство качественное и количественное русской литературы, имеющей практическое применение в жизни, и малая распространенность других мировых языков; 5) государственная рутина; 6) налаженные торговые связи; 7) значение и выгода большой государственной территории, обычно не оцениваемое, для отдельных частей России; 8) личная связь между деятелями в разных местах и областях России, даже принадлежащих к разным национальностям, основанная на долгой традиции. Несомненно, большое значение должны иметь бессознательные элементы, сдерживающие Россию. Их надо развить особо».
