– А где?
– На бутылку пива дашь? – вместо ответа спросил Прошка.
Кухнин достал десятирублевку. Пимокатов посмотрел ее на просвет, будто хотел убедиться, не фальшивая ли купюра, аккуратно сложил вчетверо и, спрятав в карман «клешей», предложил:
– Пойдем, покажу.
Он провел Кухнина по заросшему муравой двору к колодцу с обветшалым срубом. Указав пальцем в колодец, сказал:
– Там.
– И как его оттуда достать? – спросил Кухнин.
– Удить надо.
– Какой удочкой?
– У меня крюк на веревке есть. Выуживаю им ведро, когда нечаянно уроню.
– Давай, Прохор, этот крюк и позови двух соседей в понятые.
– Петровича с Митяней можно позвать?
– Митяня не детского возраста?
– Ты что говоришь. Парень из армии недавно вернулся. А Петрович до пенсии железнодорожником работал.
– Зови их.
Поочередно с понятыми Кухнин «удил» без малого час. В конце концов все-таки зацепил крюком за ремень и вытащил из колодца целехенький автомат Калашникова. В рожковом магазине автомата не было ни единого патрона.
– Теперь составим протокол выемки, – обращаясь к понятым, удовлетворенно проговорил участковый.
Когда Кухнин с автоматом вошел в кабинет Голубева, Слава от радости едва не заплясал.
– Немедленно к Тимохиной на экспертизу! – воскликнул он. На следующий день Тимохина сделала заключение, что именно из этого «Калашникова» были застрелены Шиферова и Ремер. Для большей убедительности экспертизу продублировали в лаборатории оружейников областного Управления. Результат оказался тот же. Главная улика была найдена, и Лимакин вплотную приступил к серьезной следственной работе. С утра до вечера он допрашивал потерпевших автомобилистов, свидетелей и подозреваемых. Собирал уточняющие сведения, проводил опознания и очные ставки.
Через две недели кропотливой работы сбылось предположение Антона Бирюкова. Первым из троицы друзей стал давать искренние показания Михаил Хомяков. После очной ставки с ним мало-помалу разговорился Николай Зырянов. Дольше всех полностью отрицал всяческую вину Юлиан Дурдин. Однако, прижатый неопровержимыми фактами, и он вынужден был, хотя и с оговоркой «частично», признать свое участие в многочисленных поборах на автотрассе и в двух кровавых преступлениях. Полная картина с подробным описанием создания криминальной банды и ее деяний высветилась по завершении следствия, когда объем Уголовного дела распух до двенадцати толстых томов. Перед тем, как утвердить обвинительное заключение, занявшее пятьдесят страниц убористого компьютерного текста, прокурору Бирюкову потребовалось почти полмесяца, чтобы внимательно проанализировать все нюансы преступлений.
Глава XXXI
Мысль о создании преступной группировки возникла у Юлиана Дурдина после возвращения в свою часть из Моздока, где он залечивал последнее ранение. Сержанты Зырянов и Хомяков встретили прапорщика-земляка, как родного брата. Тут же было организовано застолье на троих. В разгар буйного веселья Дурдин сказал:
– Братки, пора нам подумать о жизни на гражданке…
– Пока на столе есть водка и закусон мне думать не хочется, – весело ответил Зырянов.
– Предлагаешь: «Бери шинель, пошли домой»? – спросил Хомяков.
– Предлагаю. Всех денег не завоюешь, а жизнь дается один раз…
– И надо прожить ее так, чтобы от мужского достоинства осталась одна шкурка, – с пьяной улыбкой подхватил Зырянов.
– Помолчи, циник, – одернул Юлиан. – Серьезно говорю. За четыре года мы наварили крутые «бабки». Я узнавал у начфина. Казалось бы, неплохо. Но деньги имеют отвратительное свойство. Они кончаются.
– Пока не кончатся, погуляем, – ухмыльнулся Зырянов.
– А дальше что?
– Дальше – жизнь покажет.
– Фигу с маслом?…
– Ну, что-нибудь придумаем.
– Вот и давай думать пока не поздно, – Дурдин обратился к Хомякову: – Ты не похерил «мигалку» и синие номера, которые я велел тебе снять с подорванных «Жигулей»?
– Держу их в целости и сохранности.
– Молоток. Еще нам надо раздобыть пару раций «Гродно», по пистолету Макарова и одного «Калашника» с собой прихватим.
Хомяков насупился:
– При увольнении с таким боекомплектом мы далеко не уедем.
– Классно угостим штабного писаря, и он нарисует командировочные удостоверения до Новосибирска.
– С какой целью?
– Военная тайна не разглашается.
– Что с таким вооружением станем делать?
– Видел, как на блокпостах гаишники зачищают карманы автомобилистов?
– Здесь война. Она все спишет. Но в райцентре менты быстро возьмут нас за шкирку.
– Рядом с райцентром – Кузбасская автотрасса. Будем выезжать туда.
– На чем поедем? На своих двоих?
– Купим машины. Я, к примеру, нацелился на внедорожник «Лэнд Крузер».
– А мне «Мерседес» нравится.
– Во, блин, раздухарились богачи, – пьяно захохотал Зырянов. – Я, если куплю, то дешевого «жигуленка». Оставшиеся деньги потрачу на баб.
– Вольному – воля, – усмехнулся Дурдин.
Хомяков вздохнул:
– Что-то, Юлька, рискованное ты задумал.
– Без риска красивой жизни не бывает. Неужели грузчиком пойдешь на гражданке вкалывать?
– Потную работу я не люблю.
– От работы кони дохнут и трактора ломаются, – вставил Зырянов. – Короче, я поддерживаю рисковую затею. Только не понимаю, на какого черта нам рации «Гродно»?
– Чтобы было, как у гаишников, – ответил Юлиан. – Камуфляжное обмундирование у нас есть. Буквы ДПС на спине напишем.
– Ага, мудро… – Зырянов схватил со стола пачку сигарет, поднес ее ко рту и прохрипел: – Ястреб, я – Сокол! Как понял? Перехожу на прием…
Дурдин нахмурился:
– Не дурачься, бузотер. – И посмотрел на угрюмого Хомякова. – Что надулся, как мышь на крупу? Решай, Миха, пан или пропал…
– Я соглашусь на риск, если материальная нужда круто прижмет, – нехотя проговорил тот.
– При твоей слабости к алкоголю ты быстро просадишь завоеванные дензнаки. А нужда за пьющим мужиком постоянно волочится.
– Я не алкаш.
– Ты – пьющий. Этим все сказано.
– Если менты застукают, какой срок схватим?
– Условный.
– За незаконное хранение оружия что светит?
– Пустяковым штрафом отделаемся.
– Не ломайся, Миха, как девственница, – поддержал Дурдина Зырянов. – Мы ведь «мочить» никого но будем. А за мирный отъем денег думские законодатели теперь установили мизерные наказания. Они сами по уши в пуху.
