Грэмпс улегся на спину, слегка раскинул руки и закрыл глаза,
но, и изображая из себя труп, он трещал без умолку, давая указания Дюриэа своим
птичьим голосом.
— Нет, нет, ты недостаточно быстро действуешь, —
сказал Грэмпс, увидев, что Френк колеблется. — Ты ведь испугался, спешишь,
нервничаешь. Ну-ка, Милдред, изобрази-ка быстренько полицейскую машину, которая
остановилась у входа. Напугай его.
Милдред с трудом изобразил полицейскую сирену.
— Давай-ка, — Грэмпс снова повернулся к
Дюриэа, — пугайся же… А ты, Милдред, представь, что ты полицейский, и
поднимись тяжелыми шагами на крыльцо.
Милдред тяжело затопала по полу. Улыбаясь, Дюриэа нагнулся
над Грэмпсом, разогнул скрюченные пальцы старика, вложил в ладонь рукоятку
револьвера и сказал:
— Все в порядке.
Милдред, изображая голос шерифа, рявкнула как можно
оглушительнее, обращаясь к мужу:
— Эй, ты! Что ты здесь делаешь?
Робким, дрожащим голосом Дюриэа начал оправдываться:
— Честно, сержант, я не делал этого. Я к этому не имею
ни малейшего отношения. Я вошел сюда только пару минут назад и нашел этого
человека лежавшим на полу как раз в этой позе, как вы его видите сейчас.
Бедняга! Должно быть, туго ему пришлось, вот и наложил на себя руки.
— Это вы так говорите, — сказала Милдред,
рассматривая лежавшее почти у нее под ногами тело Грэмпса. — А вдруг вы
сами его пристрелили, а потом просто вложили револьвер ему в руку?
— Нет, нет, — возразил Дюриэа с жаром. — Он
покончил с собой, разве не видите, сержант? Он просто внезапно осознал
бессмысленность и порочность своей жизни, подумал, сколько людей из-за него
потеряли сон, и решил уйти из жизни.
— Угости-ка меня сигаретой, — попросила Милдред.
Дюриэа протянул ей портсигар.
— Какая печальная история, — Милдред уже не могла
выйти из своей роли. — Но вот что странно: как только на моем пути попадается
труп, я тут же слышу ту же самую песню. Почему бы вам, ребятки, не придумать
что-нибудь новенькое?
— Да правда это, сержант, чистая правда, вот не сойти
мне с этого места.
— Да-да, конечно, — саркастически поддакнула
Милдред. — Честно говоря, не нравится мне твоя физиономия. Ты, наверное, и
родной жене можешь глотку перерезать. Клянусь…
Внезапно Грэмпс резко встал.
— Хреновый из тебя полицейский, — сказал он
Милдред.
— Замолчи, — оскорбилась она. — Я как раз
собиралась вывести его на чистую воду.
— Вас одурачили, — заявил Грэмпс. — Вас обоих
одурачили. Разве вы не видите, что он сделал?
— Конечно, он ведь убил тебя, — ответила Милдред.
— Да, правильно, — согласился Грэмпс, — и
затем наклонился надо мной, чтобы вложить револьвер мне в руку и сделать так,
чтобы это выглядело как самоубийство. А он что сделал? Вы что, не поняли? Вы
разве не поняли, что это полная бессмыслица?
— Вы о чем? — удивился Дюриэа.
— Да ведь ты вложил мне револьвер в левую руку. —
И Грэмпс радостно улыбнулся.
Дюриэа неуверенно оглянулся:
— Да нет, не может быть. Я…
— Да, именно это ты сделал, — сказал
Грэмпс, — и так же ты бы поступил и в другой раз. Ведь человек перед тобой
лежал на спине, и ты видел его, как свое отражение в зеркале. А мы все привыкли
видеть себя в зеркале и когда бреемся, и когда причесываемся, и когда
поправляем галстук, и человек, которого мы видим в зеркале, всегда левша… Я
имею в виду, что когда мы видим в зеркале, как поднимаем руку, это совсем не та
рука… Вот так все и произошло. Ты нервничал и торопился, и когда вкладывал
револьвер в руку человека, лежавшего на полу навзничь, то смотрел на него
сверху вниз, и поэтому в девяти случаях из десяти ты вложил бы оружие в его
левую руку.
Дюриэа задумался.
— Это интересная мысль, — наконец признал он.
— Интересная! — воскликнул Грэмпс. — Черт
меня побери, если это не гениальная мысль! Это же совершенно определенно
доказывает, что тот парень был убит. У него же револьвер был в левой руке. Его
туда вложил убийца.
— Ну, в любом случае мы бы тоже в конце концов поняли
это, — заявил Дюриэа.
— Хорошо, если так, — ответил Грэмпс. — А я
боялся, что вы вцепитесь в эту версию о самоубийстве… Но я до сих пор еще не
уверен, что вы поняли, в чем тут дело.
— Ну хорошо, расскажите же мне, в чем тут дело, —
попросил Дюриэа. — А потом я хочу отдохнуть и спокойно покурить.
— А все дело в том, — пояснил Грэмпс, — что
человек поступит так необдуманно только в том случае, если он безумно напуган и
нервничает… Я сделал все для того, чтобы ты начал спешить. Ты-то, конечно, не
был испуган, но, играя эту сцену с Милдред в роли полицейского, ты невольно
заторопился и вследствие этого совершил ту же ошибку, что и убийца.
— Ну хорошо, — задумчиво сказал Дюриэа, бросив
взгляд на жену. — Пусть в данном случае я двигался и быстрее, чем обычно.
Так что с того?
— Неужели ты не понял? — изумился Грэмпс. —
Если ты бы не так торопился, то непременно заметил бы ошибку и переложил бы
револьвер в правую руку. Мы сейчас, конечно, просто сыграли, как в театре, эту
сцену, но нам удалось заставить тебя спешить.
— Пожалуйста, продолжай, дедушка, — воскликнула
Милдред. — Расскажи все сейчас, а то потом мне придется уйти, чтобы
приготовить коктейли и подать ужин.
Грэмпс не заставил себя просить.
— Человек, убивший Прессмана, страшно спешил. Вероятно,
произошло что-то, напугавшее его. И к этому моменту он еще не успел сделать
все, что хотел. А ведь убийство было действительно подготовлено. И вдруг, когда
он уже почти закончил создавать ту мизансцену самоубийства, которую готовил для
нас, произошло нечто неожиданное и неприятное для него.
Дюриэа поудобнее уселся в кресле и, потянувшись за трубкой,
сказал:
— Могу побиться об заклад, что вы раскопали что-то еще,
Грэмпс.
— Черт возьми, ты угадал, — воскликнул
Грэмпс. — Я действительно обнаружил кое-что еще.
— И что же?
— Я могу почти точно указать время, когда было
совершено убийство.
— Это очень интересно, — сказал Дюриэа и добавил:
— конечно, если вы действительно это можете сделать.
— В комнате, где было совершенно убийство, я обнаружил
своего рода часы, — объявил Грэмпс.
— Что вы имеете в виду?
— Горевшую в комнате масляную лампу!
— А она-то какое отношение имеет ко всему этому? Грэмпс
раздулся от гордости.
— Я там рассмотрел кое-что, пока заглядывал в окошко.
Не знаю, сынок, заметил ли ты меня, но лично я постарался заметить как можно
больше. Пока ты был в доме, я походил вокруг него и заглянул во все окна… Ну а
теперь, сынок, я тебе кое-что расскажу. Человек, который поселился в этом
домике, хотел, чтобы его принимали за старого отшельника, на тот случай, если
кто-то придет к нему, но на самом деле он был точен и аккуратен, как хорошо
отлаженный механизм.
