— Не увлекайся так, Грэмпс, — со смехом сказала
Милдред. — Он ведь не спрашивает твоего мнения. Да и никто не спрашивает.
Да и вообще твоя основная задача — смешивать коктейли.
Нимало не смущенный этим, Грэмпс разлил коктейли по бокалам.
— Ну конечно, — сказал он. — Я, можно
сказать, сам лезу со своими советами, так ведь? Хотя и не следовало бы. “Жди,
пока тебя не спросят” — вот это будет мой девиз. Может, тогда вам больше
понравится… Ну-ка, а теперь попробуй вот это, наверняка настроение поднимется.
Грэмпс раздал всем бокалы.
— Эти коктейли пьются вот как, — начал он. —
Первый бокал выпивается очень быстро, пока еще со дна поднимаются пузырьки.
Второй бокал пьется медленнее, а третий можно уже смаковать.
Поверх своего бокала Дюриэа бросил взгляд на жену, а затем
сделал осторожный глоток. Затем перевел дыхание и восхищенно поцокал языком.
— Милдред, хватит болтать, ради Бога, лучше попробуй.
Это что-то необыкновенное, просто какое-то жидкое серебро.
Она рассмеялась и отпила большой глоток.
— Ну как, неплохо? — скромно спросил Грэмпс.
— П??осто нектар, — благоговейно ответил
Дюриэа. — Что вы туда намешали? Опять какой-то мексиканский ликер?
— Ничего подобного. Все содержимое этого коктейля было
куплено к северу от Рио-Гранде; я добавил один маленький штрих, только
чуть-чуть, лишь для того, чтобы заставить его заиграть новыми яркими красками.
Если бы я объяснил вам, из чего он, вряд ли бы это вам понравилось, поэтому
просто пейте и не морочьте себе голову. Что ты там придумал насчет жидкого
серебра?
— Мы с Милдред решили так назвать новый коктейль. Вряд
ли вам это что-то объяснит.
— Да, — согласилась Милдред, — если ты,
конечно, не знаком с законом компенсации Эмерсона.
Они оба весело расхохотались над одураченным Грэмпсом.
— Да не знаю я никакого закона компенсации. Ну и Бог с
ним, мне-то что. Пейте на здоровье.
После второго коктейля Милдред почувствовала, как теплая
волна разливается по всему телу. Она с искренней любовью посмотрела на
грустного маленького старичка, который так иногда старался сохранить их
дружеские отношения, а иногда, казалось, совершенно в них не нуждался.
Она повернулась к мужу.
— Ты, конечно, можешь выпить и третий коктейль, а я
лично пас.
— В чем дело? — спросил Френк.
— Просто не хочется.
— Я иногда просто не понимаю тебя, — настаивал
Грэмпс. — Он такой же слабый, как шоколадное молоко. Это же просто, можно
сказать, фруктовый сок, он прочищает вам горло, и все. А алкоголя в нем так
мало, что и котенок не опьянеет.
— Не важно, — перебила его Милдред. — Я
отправляюсь на кухню, пока еще в состоянии добраться туда на собственных ногах.
У меня всегда было повышенное чувство ответственности, и если ты, Грэмпс
Виггинс, знаешь, что такое приготовление обеда, то ты никогда и не заикнешься о
том, чтобы я изменила своему долгу.
Грэмпс с трудом вытащил из кармана черную вересковую трубку.
— Хорошо, — громогласно объявил он, — я не
возьму грех на душу и не буду настаивать, чтобы человек изменил своим моральным
принципам.
Милдред отправилась на кухню, по-прежнему сохраняя во всем
теле ту же приятную расслабленность. За четверть часа она раза два забредала в
гостиную, случайно задев телефон, сбросила с него трубку и, не заметив этого,
так и оставила ее болтаться на шнуре.
Впрочем окружной прокурор в это время быстро приближался к
тому состоянию, когда уже трудно разговаривать по телефону, и Милдред была
этому рада. Френк иногда слишком уж серьезно воспринимал свои обязанности. Эта
кошмарная работа скоро превратит его в старика, циничного старика, и это
задолго до того, как он успеет насладиться своей молодостью. А ему так нужно
отдохнуть, отбросить все заботы и расслабиться. Да и ведь Грэмпс так всегда
хорошо влияет на него… Стоит только взглянуть на самого Грэмпса. Ведь ему уже
довольно прилично за семьдесят, а во многих отношениях он гораздо моложе их с
Френком. Может быть, это потому, что он никогда не ощущал лежавшего на плечах
груза ответственности. Основной движущей силой в жизни Грэмпса всегда был чистый
энтузиазм, с которым он обычно гонялся за каким-нибудь миражом. Всегда это было
что-то фантастическое… И никогда ему не удавалось угнаться за своей мечтой, но,
несмотря на это, он всегда был готов в любую минуту переключиться на что-нибудь
другое, столь же несбыточное. Может быть, в этом и был его секрет. Сама погоня
за миражами, казалось, радовала его не меньше, чем возможная удача… В этом,
несомненно, что-то было. Какое-то время она размышляла об этом… Потом ей в
голову пришла мысль о том, что коктейль Грэмпса все-таки не столь уж
безобидный, как ей показалось вначале. Она налила себе чашку черного кофе.
Вдруг из гостиной до нее донесся веселый заливистый хохот Френка.
“Какой у него заразительный смех, — подумалось
ей. — Боже мой, мне даже не верится, как же давно он так не смеялся”.
Она накрыла стол к обеду и позвала мужчин. Дюриэа, казалось,
совершенно расслабился, и то мрачное настроение, охватившее его вначале,
рассеялось без следа. Он веселился, как ребенок. На Грэмпса коктейли, похоже,
не подействовали, во всяком случае, выглядел он таким же, как обычно, но по
веселым огонькам в глазах мужа и его смешкам Милдред поняла, что без нее они
неплохо провели время. “А у старика, похоже, выработалось нечто вроде
иммунитета к спиртному, — подумала она. — Беспечный старый бродяга,
который всю жизнь жил так, как ему нравилось”. Милдред порадовалась, что успела
выпить кофе. Грэмпс бросил на нее вопросительный взгляд, а затем повернулся к
Дюриэа.
— Как насчет того, чтобы обсудить это дело об убийстве,
а, сынок?
— Я — против, — категорически заявил Дюриэа.
— Я тоже, — поддержала его Милдред.
— Ну хорошо, положим, — не сдавался Грэмпс, —
а если я нашел кое-что, что будет полезно знать Френку перед тем, как
разговаривать с миссис Прессман?
— Это какая-то улика или просто теория? —
поинтересовался Френк.
— Можно сказать, что улика.
Дюриэа в этот момент мешал в своем бокале вытащенной из
салата ложкой, пытаясь пустить ко дну кубик льда, и весело смеялся, когда тот
выскальзывал и всплывал на поверхность.
— Взгляните-ка на эту ледышку, дорогие мои, —
сказал он. — Ее просто не удержать. Стоит только подумать, что уж
теперь-то ты ее поймал, как она — хлоп! — и всплывает. Кого-то она мне
страшно напоминает. Такая же настойчивая.
— Настойчивость — штука замечательная, — подхватила
Милдред. — У меня сильное подозрение, что Грэмпс неспроста затеял эти
коктейли. Скорее всего, у него какая-то бомба в рукаве, и он просто хотел
смягчить для нас этот удар.
