Так ты хочешь сказать, — удивился Грэмпс, — что
все это время знал, что у тебя здесь еще одна газета. А может быть, прежде чем
обвинять меня в том, что я сбиваю следствие и фабрикую фальшивые улики, тебе
следовало бы задуматься, а не пытается ли кто-то другой сыграть с тобой злую
шутку?
— Одна настоящая улика и одна фальшивая, —
задумчиво сказал Дюриэа. — Вы подбросили нам фальшивую. Поскольку вы это
упорно отрицаете, придется вам устроить проверку на детекторе лжи.
Грэмпса, похоже, это не смутило ни в малейшей степени.
— Хорошо, мой мальчик. Хорошо, пусть будет так. Но ты
все говоришь о своем номере газеты с такой уверенностью, как будто она уж никак
не может быть фальшивкой. А тебе не кажется, что было бы, по крайней мере, справедливо,
если бы ты и ее сравнил с теми фотокопиями?
Дюриэа попытался было что-то возразить, но потом с холодным
достоинством, взяв себя в руки, вынул из сейфа газету, открыл ее и разложил
порезанную страницу поверх фотокопии.
Какое-то время на его лице еще сохранялось хмурое выражение,
пока он туда-сюда двигал газету, пытаясь наложить ее как можно точнее, но затем
внезапно гнев и недовольство исчезли, уступая место самому невероятному
изумлению.
Грэмпс Виггинс, который глаз не сводил с его лица, наблюдая,
как меняется его выражение, полез в карман за своей любимой трубкой.
— Вот так-то, мальчик мой. Обе они фальшивые. И я
надеюсь, что это заставит тебя не доверять уликам и вещественным
доказательствам, которые внезапно появляются на свет Божий уже после убийства.
Дюриэа бросил жалобный взгляд на шерифа и слабым голосом
сказал:
— Хорошо, Грэмпс, вы нам больше не нужны.
— Так, значит, меня все-таки не арестовали? — с
некоторым удивлением спросил Грэмпс.
— Да, вас не арестовали, — ответил Дюриэа, —
скажем, пока не арестовали. А сейчас шерифу и мне надо кое-что обсудить
наедине… И кстати, для вас было бы лучше, если бы вы сохранили все, что
произошло сегодня, в строгом секрете… А если мне попадется этот “кто-то”,
который подбрасывает мне пустые версии, — объявил Дюриэа с внезапно
прорвавшимся в голосе гневом, — я уж его точно упрячу за решетку, и там он
и останется.
— Ха-ха! — сказал Грэмпс. — Так ты даже
злиться умеешь. Когда вы его все-таки поймаете, дайте ему почитать… А теперь,
малыш, послушай, что я думаю…
— Даже и не собираюсь, — оборвал его Дюриэа.
Грэмпс выглядел так, как будто ему дали пощечину.
— Ты хочешь сказать, что, после того как я бегал,
старался, подвергал свою жизнь опасности, ты со мной так поступишь.
— Именно так, — не дрогнул Дюриэа. — Это уже
не игра. Это не чья-то шутка. Это расследование убийства. Причем теперь
совершенно ясно, что есть кто-то, кто пытается увести расследование в сторону.
Честно говоря, я и сейчас еще не убежден, что это не вы.
Грэмпс сделал оскорбленное лицо.
— Поймите меня правильно, — продолжал
Дюриэа. — Я вовсе не считаю, что вы пытаетесь отвести подозрения от
убийцы. Но мне все больше кажется, что вы кого-то покрываете, возможно женщину,
которой вы симпатизируете. В этом случае, чем меньше вы скажете, тем лучше. Я
собираюсь вести это расследование по-своему. Помочь вы мне не можете, и никаких
препятствий на своем пути я тоже не потерплю.
Грэмпс хмыкнул.
— Насколько я понимаю, мне желают спокойной ночи.
— Вот именно.
Грэмпс повертел шляпу в руках, подошел к дверям, положил уже
руку на задвижку, но помедлил, как будто собираясь что-то сказать, но, потом
передумав, угрюмо буркнул:
— Спокойной ночи! — и выбрался в коридор. Услышав,
как за ним захлопнулась дверь, Дюриэа взглянул на шерифа и снял телефонную
трубку.
— Ну хорошо, — задумчиво произнес он. — Я
теперь могу позвонить миссис Прессман и со спокойной душой попросить ее не
приезжать завтра.
— А вы уверены, что это он состряпал для нас эту
газету, — спросил Лассен, пока Дюриэа набирал номер.
Окружной прокурор кивнул.
— По всей вероятности, да, хотя, чем черт не шутит,
может быть, это и ее рук дело.
— Однако же мне показалось, что он на это не способен.
— Вы его плохо знаете, — с горечью сказал
Дюриэа. — Он никогда бы не пошел на это ради убийцы. Он не сделал бы этого
для того, чтобы заставить нас бросить расследование. Но его собственное
представление о помощи, которую он должен нам оказать, могло бы заставить его
подбросить нам эту газету, чтобы мы сконцентрировали все внимание на человеке,
которого лично он считает убийцей.
— Понятно, — протянул задумчиво Лассен. — Ну
что ж, в этом что-то есть.
— И вот еще что, Пит. У вас есть кто-нибудь, кому вы
можете доверять, может быть, ваш помощник, до которого вы могли бы сейчас
дозвониться?
Шериф молча кивнул.
Дюриэа подошел к окну и бросил быстрый взгляд на стоянку.
— Он оставил и машину, и прицеп около моего дома.
Попросите своего человека приехать как можно скорее и попробовать проследить за
ним. Если эта газета — его рук дело, то он попытается добраться до лачуги
Прессмана, и как можно быстрее, еще до полуночи. Если он действительно поедет
туда, я хочу, чтобы мне это стало известно. Мы тогда захватим его с поличным, и
я его хорошенько проучу.
— Лучше бы обделать это дельце по-тихому, — предложил
шериф. — Ведь вы не сможете собственного родственника засадить за решетку.
— Еще как смогу, — с энтузиазмом отозвался Дюриэа.
Пит Лассен с сомнением покачал головой.
— А почему нет?
— Вы забыли о том, что скоро выборы. Представьте, как
это может подействовать на избирателей, если станет известно, что ваш
родственник уличен в подделке вещественных доказательств. Да на нас просто
станут на улице показывать пальцем!
На лице Дюриэа появилось разочарование.
— Хорошо, пусть так, — сказал он?
— Дайте указания своему помощнику. Постараюсь, по
крайней мере, напугать его до смерти.
Глава 25
Гарри Борден, человек, которого шериф Лассен отправил “сесть
на хвост” Грэмпсу Виггинсу, в первый раз позвонил, чтобы доложить о своих
наблюдениях, примерно через сорок минут после того, как Грэмпс покинул офис
окружного прокурора.
— Этот человек, за которым я слежу, — сказал он
шерифу, — похоже, прихватил с собой подружку. Она сидит у него в трейлере
и носа наружу не высовывает.
— Опиши ее, — потребовал Лассен.
— Не думаю, чтобы в этом была необходимость, —
хмыкнул Борден. — Вы ее видели в офисе окружного прокурора вчера вечером,
когда допрашивали свидетелей. Это та хорошенькая штучка из Лос-Анджелеса. Никак
не могу вспомнить, как ее зовут.
