— Ты имеешь в виду секретаршу Прессмана? — спросил
удивленно Лассен.
— Нет, не ее. Погодите минутку… Ура, я вспомнил! Ева
Реймонд, вот кто это.
— А что делает дедушка? — поинтересовался Лессен.
— Как раз сейчас, — сообщил Борден, — перед
избирателями выступает Ричард Милтон, второй кандидат на пост окружного
прокурора на предстоящих выборах, и ваш человек приехал сюда, припарковал
машину и трейлер и сейчас слушает всю эту предвыборную ахинею.
— Не упускай его из виду, — велел Лассен, — и
смотри, не допустит ли он какое-нибудь нарушение закона. Мы, к сожалению, не
можем его взять под стражу, но хотели бы дать ему по рукам в том случае, если
он попробует как-то уговорить или подкупить кого-то из свидетелей.
Лассен повесил трубку и передал весь разговор окружному
прокурору.
Дюриэа глубоко засунул руки в карманы брюк, а затем
внезапно, как будто до него только сейчас дошел юмор ситуации, начал
насвистывать.
— Ищите женщину, — пробормотал он вдруг. —
Боже ты мой! И это в его-то возрасте!
— Это не смешно, — отозвался Лассен. — Это
чертовски грустно, а главное — серьезно.
— Я это знаю, — сказал Дюриэа, — поэтому и
смеюсь.
Глава 26
Избирательная кампания Ричарда Милтона набирала обороты.
Темпераментный, гибкий оратор драматической школы с хорошо подвешенным языком,
он иногда ловил себя на том, что сам приходит в сильное возбуждение от своих
речей. А теперь, окруженный толпой заинтересованных слушателей, собравшихся
вокруг импровизированной трибуны в общественном парке Санта-Дельбарры, Милтон выдержал
эффектную паузу и спросил:
— Что собой представляет прокурор нашего округа? Что он
делает для своего округа, для нас с вами, за что мы ему платим? Давайте
попробуем ответить на этот вопрос, перечислив по порядку, чего он не делает.
Давайте возьмем, к примеру, Петри.
Милтон сделал еще одну эффектную паузу, чтобы его мысль
дошла до слушателей. Убедившись, что полностью владеет аудиторией, он
продолжал:
— Прежде всего, он не заботится о соблюдении
имущественных интересов собственных избирателей. Он ведь должен стоять на
страже интересов жителей Петри. Френк Дюриэа — юрист. Предполагается, что он
должен хорошо знать закон. Ему бы следовало знать, что это наглое
покусительство на наши прекрасные цитрусовые плантации представляет собой
огромную опасность для всего нашего края. Он просто обязан был этого не
допустить.
А затем началась эта грязная афера с нефтью, и вы, граждане
нашего округа, стали объектом самого настоящего легального шантажа, и было
поздно, чтобы что-то предпринять. Но ведь раньше эта возможность была.
А теперь, я скажу вам, что бы я сделал, если бы был окружным
прокурором.
Милтон выдержал еще одну паузу, а потом принял позу, в
которой он был обычно запечатлен на рекламных плакатах: тяжелая нижняя челюсть
выдвинута вперед, кулаки крепко сжаты, словом, воплощенная агрессивность.
— Я бы сделал так, чтобы стоимость, или, если угодно,
оценка этих так называемых прав на нефть постепенно, но неуклонно повышалась и
в конце концов достигла бы такой величины, что для их владельцев стало бы
просто невыгодно платить налог со стоимости. Затем специально избранный
комитет, состоящий из жителей города, отправился бы к владельцам этих
пресловутых прав и склонил бы их к разумному, приемлемому соглашению. А что
происходит на самом деле?! Власти округа, этот узкий, замкнутый,
привилегированный круг людей, дорвавшихся наконец до власти и чувствующих себя
чрезвычайно комфортно на своих высоких постах, проедающих не моргнув глазом
свои высокие зарплаты и избегающих какой бы то ни было работы, если она не
входит в круг их прямых обязанностей, засыпают от скуки в своих роскошных
служебных кабинетах. И вот вместо того, чтобы платить высокие налоги, владельцы
этих самых прав на нефть оказываются в идеальной для себя ситуации, когда они
могут совершенно законно, не боясь никого и ничего, взять за горло половину
жителей нашего округа. Им-то как раз и можно было праздно сидеть сложа руки,
потому что как раз им и не нужно было ничего делать. Так оно и шло своим
чередом, пока не появился этот аферист из Лос-Анджелеса, не скупил эти права и
не начал этот шантаж уже открыто.
Я не единственный, который так считает. Сейчас я прочту вам
передовицу из “Петри геральд”.
И кандидат, сделав драматический жест, схватил лежавшую
рядом на низеньком столике газету, с треском развернул ее и своим хорошо
поставленным актерским голосом, слышным даже в самых удаленных уголках парка,
прочитал статью, подписанную Эвереттом Тру.
Грэмпс Виггинс, сидя в машине, раскурил наконец свою
непослушную трубку и обернулся к Еве Реймонд.
— Славно поет пташечка! Вы его знаете?
Ева Реймонд бросила на него задумчивый взгляд из-под
полуприкрытых век.
— Мне сказали, что это молодой прокурор с большим
будущим, — ответила она. — Между прочим, он холостяк.
— Ага, — пробурчал Грэмпс. — Готов побиться
об заклад, парнишка далеко пойдет.
— Вы думаете, он пройдет на выборах?
— Нет.
— Почему? Похоже, он сейчас говорит дело, и кстати,
посмотрите-ка на лица тех, кто его слушает; по-моему, они тоже так считают.
— Да, в общем-то, — неохотно согласился
Грэмпс. — Говорит-то он правильно.
— Ну а почему же вы тогда думаете, что его все-таки не
выберут?
— Потому что до выборов есть еще некоторое время, и
этого достаточно, чтобы я смог ему в этом помешать.
— Вы?!
— Именно так, моя дорогая.
— А что вы можете сделать?
— Ну-у, — протянул Грэмпс, — ведь очень часто
многое зависит от обстоятельств… Интересно, осмелится ли он упомянуть это дело
об убийстве?.. А вот и Карпер сидит рядом с ним на помосте. У него тут куча
денег вложена в различные предприятия и в землю, кстати, и он ненавидит Дюриэа
лютой ненавистью… По-моему, вы говорили, что знаете его?
— Да, я узнала его, как только увидела.
— У меня тут небольшое дельце к Эверетту Тру, —
объявил Грэмпс. — Я так думаю, что без него тут не обойдутся. О нем
говорят, вообще-то, что он прилагает все усилия, чтобы газета оказалась
нейтральной, но ему все равно придется высказать свое мнение о кандидатуре
Милтона недели за две до выборов. Это все, что мне удалось узнать. Боюсь, что
здесь, в Петри, наш милый Дюриэа уже не так популярен…
Ева Реймонд вздохнула.
— По-моему, он замечательный. Я бы с удовольствием с
ним увиделась.
— Дюриэа?! — в изумлении переспросил Грэмпс.
— Нет, — ответила Ева и повернула голову к
молодому оратору на помосте. — Я имею в виду мистера Милтона.
