– А твой за ней бегает. И что нам делать?
– Если ты думаешь, что я могу тюкнуть Марьяну топориком…
– Было бы неплохо.
– Я на это не пойду. Если только не замкнет.
– Как с Никитой?
– Это все из-за нее. Зачем он мне только про Марьяну сказал? Я как про нее услышала, так меня и закоротило. Сама не знаю, что нашло.
– Сучка ты.
– Спасибо.
– И Марьяна тоже. Как там говорят, сучку сучкой выбивают?
Лариса глянула на Тамару тяжело, исподлобья. Но ничего не сказала. Не в том она сейчас положении, чтобы огрызаться. Это из-за нее Тамара попала под подозрение и едва не угодила на скамью подсудимых. Она должна ненавидеть Ларису, а они сидят за стойкой и курят, хотя обе в интересном положении.
– Может, ты все-таки тюкнешь эту сучку по темечку? – спросила Тамара.
– Если ты пойдешь со мной под суд как организатор.
– Я ничего не говорила.
– А я ничего не слышала.
– Но делать что-то надо.
– Со Степаном Даниловичем поговорить нужно. Я не сумею. Он мне Никиту простить не может.
– Что ему сказать?
– Скажи, что Никита снова слетает с катушек. Из-за Марьяны. Он вчера к Трофиму рвался, чтобы морду ему набить из-за нее. Еле-еле остановила. Трофим и ответить может. Один удар, и Никита в коме. А может, и в гробу. Степан Данилович хочет остаться без сына?
– Ну да, – в раздумье буркнула Тамара.
– Да и Трофим себя не простит, если с Никитой что-то случится. В хлам сопьется.
– Это мы можем. Хорошо, я поговорю со Степаном Даниловичем.
– Нельзя Никите драться. И пить тоже. А мне можно.
Лариса выразительно посмотрела на Тамару. Та улыбнулась, выражая полное понимание, и полезла в бар за бутылкой. Действительно, почему не выпить за содружество боевых жен?
Грецкие орехи падали в воду, выбивали из нее брызги, но не тонули. Лариса лежала на матрасе лицом вниз и неторопливо собирала эти орехи. Вряд ли ей нравилась такая игра, но она ее приняла. Потому что Никита так хотел. Карма у нее такая – во всем угождать мужу. Она готова была на все, лишь бы он оставался дома.
Да Никита и не мог никуда идти. Как проснулся позавчера с похмелья, так до сих пор голова кругом шла. В руках слабость, в ногах тяжесть. Говорила ему Лариса, не надо пить. Стриптиз и на трезвую голову можно смотреть.
Никита размахнулся, но бросать орех не стал. Голова от напряжения разболелась. Слабый он еще после больницы, щадящий режим ему нужен.
Он отложил орех в сторону, откинулся в кресле.
Лариса подплыла к краю бассейна.
– Тебе плохо? – взволнованно спросила она.
– Нет, – не открывая глаз, сказал он.
– Что нет, если да? Врачу позвоню.
Она выбралась из бассейна, поднялась и вышла из купального павильона.
Уходила в бикини, а вернулась в домашнем платье. Вместе с отцом.
– Голова у него кружится, Степан Данилович, – заискивающе глядя на него, елейным голоском щебетала Лариса. – Вдруг это не просто слабость?
– Врач был?
– Я только что позвонила ему.
– Зачем врач? – Никита открыл глаза, с квелой улыбкой глянул на отца, поднялся.
Его повело в сторону, и Лариса тут же подставила ему руку, помогла сесть.
– Иди врача встречай. – Отец показал ей на дверь.
Лариса тотчас исчезла.
Никите нужен был врач. Он сам это чувствовал. Головокружение, тошнота, рвотные позывы.
Отец грузно сел в свободное кресло, окинул взглядом стол, не увидел на нем спиртного и успокоился.
– Доведет она вас до гробовой доски, – сказал он.
– Кто, Лариса?
– Марьяна.
– А Марьяна здесь при чем? – Никита возмущенно глянул на отца.
– Когда ты видел ее в последний раз?
– Вчера. А что?
– На Трофима с кулаками собирался броситься.
– Кто сказал?
– Не важно.
– Лариса накапала?
– Кто-то же должен за тобой следить.
– И в ко́му вводить, да?
– А кто-то заставлял тебя вытаскивать ее из тюрьмы? Сидела бы себе. Но ты же ей помог. Значит, она тебе нужна.
– Не нужна!
– А почему ты здесь, с ней?
Никита промолчал. Крыть ему было нечем.
– Нужна тебе Лариса. Ты сам это чувствуешь. А насчет комы, так это из-за Марьяны все. Ее винить нужно. Как будто проклятье над семьей висит.
– Может, Лариса – проклятье?
– Так избавься от нее! – Отец жестко глянул на сына.
– Зачем избавляться? Просто уйду. К Марьяне.
– Опять Марьяна! – Отец хлопнул себя ладонями по коленям.
– А если я ее люблю?
– Это не любовь, а морок. Околдовала она вас, что ли?
– А любовь – это и есть колдовство.
– Я с Трофимом уже говорил. Он обещал мне взяться за ум.
– Забыть о Марьяне?
– Теперь с тобой говорю. И Герману сказал. Если сунешься к Марьяне, он тебя остановит. В охапку и домой.
– Ты шутишь? – вскинулся Никита.
– Я никогда еще не был так серьезен. – Отец очень недобро посмотрел на сына.
– Это беспредел.
– Беспредел – это когда с Марьяной что-нибудь случится.
– Что?
Отец ответил гнетущим предгрозовым молчанием. Он ставил на Марьяне крест. Если Никита пойдет против его воли, то Широков-старший решится на крайние меры.
Никита закрыл глаза и опустил голову. Плохо ему было, поэтому он согласился отступить и отвести этим угрозу от Марьяны.
Конечно, Никита никогда не простит отцу, если с Марьяной что-то случится. Но лучше не доводить дело до греха. Отца нужно брать хитростью.
Лариса пыталась убить Никиту. Отец готов ей это простить. А почему? Да ведь Лариса – законная жена любимого сына. Главное в том, что она вынашивает под сердцем его внука.
Но так и Марьяна может стать законной женой и родить ребенка.
Никита должен жениться на Марьяне. Поставить отца перед фактом.
Часть вторая
Глава 6
Ход у машины мягкий, тихий. С одной стороны, это хорошо, с другой – заснуть можно. Утро, организм еще не настроился на работу. Игнат ехал в институт. Давно уже пора там засветиться.
