– Включит и вернется. Главное, чтобы ты за ней не гонялся. Если побежишь, значит, проиграл. А если она вернется, то выиграл.
– Как у тебя все просто!
– Нет, сынок, это у тебя все просто. Потому и водят тебя бабы за нос. От кого Агата понесла, знаешь?
– Агата? – Игнат не сразу понял, о ком зашла речь.
– Агата. Которая с Толиком Бойковым спала. А когда залетела от него, к тебе в постель забралась. А ты, дурачок, жениться на ней хотел.
– Не хотел!
– Не хотел?
– Ну, готов был. А Марьяна – совсем другое дело. Я никого никогда так любить не буду, как ее!
– Это не ты говоришь, а твоя молодость. А знаешь, я ей верю! – Мама миролюбиво улыбнулась, подошла к Игнату, обняла его.
Он вырвался, и ее это расстроило. Она шагнула к нему, но на этот раз обнимать не стала.
– Не надо гоняться за Марьяной. Она должна бегать за тобой, а не ты за ней. Эта недотрога поймет, что гора не идет к Магомеду, и сама к тебе прискачет. Как миленькая. А мы ее примем, приветим и посмотрим, как она себя будет вести. Если хорошо, никаких проблем.
– Я должен ехать за ней! – заявил Игнат.
– Нет! Ты должен вести себя как мужчина!
– Как мужчина? – Он задумался.
Марьяне нужен настоящий мужчина. Она не раз давала это понять. Он проявит мягкотелость, если поедет за ней. Марьяна этого не оценит, и мама тут права.
Глава 8
«Диана хватается за последний шанс, как утопающий – за соломинку. Да, я ничего, бабам нравлюсь, да и в постели не подвожу, – раздумывал Миша. – Только вот не стану я для Дианы этой соломинкой. Она не будет моей женой. Пусть с кем-нибудь другим устраивает свое женское счастье».
– А почему тебя эта Марьяна интересует? – спросила Диана.
Она закинула руку за голову и перебросила копну темно-русых волос из-за спины на обнаженную грудь. Тридцать лет бабе, молодость и красота уходят, а милого все нет. Не везет ей, или венчик безбрачия над судьбой висит.
Впрочем, ему все равно. Он свое получил, осталось еще про Марьяну узнать. Но вряд ли Диана что-то расскажет. Павелецк, может, и не очень велик, но все-таки не деревня. Не могут горожане все обо всех знать.
– Товарищ мой жениться на ней собирается. Надо бы узнать, кто она такая. Может, шлюха какая-нибудь.
– На металлургическом заводе, говоришь, работала? В бухгалтерии?
– Ага.
– Есть у меня знакомая. Там трудится. Правда, не в бухгалтерии. В отделе сбыта. Но, может, что-то знает.
– Красивая?
– Кто, Ирка Веньяминова? – Диана нахмурилась.
– Да шучу я. Не собираюсь к ней приставать.
– А ты попробуй. У нее муж в охране работает, такой шкаф!.. – Диана развела руки чуть ли не на всю ширину. – Ты бы ему на глаза не попадался! И на Ирку губу не раскатывай!
– Я ее всего лишь поцелую. Если она мне про Марьяну расскажет. А заодно и про тебя!.. – Миша сделал страшные глаза.
– А что про меня? – Диана напряглась.
– Как ты здесь без меня себя вела.
– Очень хорошо. Только это никому не интересно. – Она пронзительно вздохнула.
– Мне интересно. За завтраком расскажешь?
– За завтраком? – Диана торопливо поднялась с дивана и голышом направилась на кухню.
Нарочно халат не надела, чтобы он оценил ее формы. Она следит за своей фигурой, все там у нее хорошо. И лицо – хоть воду с него пей. Может, ей все-таки повезет? С кем-то. Но только не с Мишей.
Борьба за женское счастье! Звучит красиво. А начинка – сплошь гнилье. Сколько дерьма Лариса на Марьяну в свое время вылила, чтобы от Никиты отвадить и с Трофимом разлучить.
Потом законная жена любимому мужу еще и черепушку проломила. А укол с инсулином?..
Никита сам себя иной раз не понимал. Почему он с Ларисой? После того, что между ними произошло, она и на пушечный выстрел к нему не должна подходить. А они живут под одной крышей. Спят в одной постели.
Лариса ухаживает за ним. Врач прописал ему постельный режим, она кормит его с ложечки. Он, конечно, этим недоволен, ему бы Марьяну в сиделки, но протест его тихий, неслышный.
Может, потому Лариса и чувствует себя незаменимой. А как иначе – ведь ее поддерживает сам Степан Данилович.
Парадоксы судьбы. Марьяна мухи не обидит, но при этом она плохая. А Лариса Никиту, считай, убила, и ничего. Она же любит его, заботится о нем.
Но в то же время отец четко сказал сыну, мол, не нравится тебе Лариса – избавься от нее. А как это сделать?
В поисках ответа на этот вопрос Никиту и занесло в женскую консультацию, к врачу, которого посещала его дражайшая половина.
– Мне нужна правда, – воинственным тоном сказал он, глядя на круглолицую женщину в очках.
В подтверждение серьезности своих намерений парень выложил на стол конверт с деньгами.
– Ну что вы! – Женщина потянулась к конверту, чтобы убрать его от себя к Никите.
Но, видимо, ее пальцы слишком сильно давили на него, прижимали к столу. Она не смогла отодвинуть презент от себя, зато в ящик стола столкнула легко.
– Лариса Высокова, говорите? – поправив очки, спросила гинеколог.
– Или Васильева. В девичестве.
– А какую правду вы ходите узнать?
– Беременна она или нет?
– Да, – ответила женщина и внимательно посмотрела на Никиту.
Ей интересно было знать, какой результат его больше устраивал, отрицательный или положительный.
– Какой срок?
– Четвертый месяц. Сейчас скажу точно. – Докторша полезла в записи. – Четырнадцать недель. Уже можно определить пол ребенка. Но лучше немного подождать, вероятность ошибки пока еще очень высока.
– Да, конечно. Не нужно говорить ей о нашем разговоре.
Значит, это правда. И что ему теперь с этим делать? Четырнадцать недель назад он еще был совершенно здоров, спал с Ларисой «в полный рост». Как теперь доказать самому себе, что она вынашивает чужого ребенка?
Может, спросить у нее? А где она сейчас? Сказала, что у родителей, но так ли это? Может, Лариса сейчас с любовником, утяжеляет рогами голову любимого мужа? Хорошо, если Никита сможет застукать ее с поличным.
«Мужчина не может обходиться одной женщиной. Его дикая природа требует разнообразия. Я должна это понимать, входить в положение мужа, если хочу его удержать. А вот мне самой расслабляться ни в коем случае нельзя.
Это Тамаре повезло. Трофим смог простить ей измену. Да и то лишь после Марьяны, этой подстилки!
А Никита меня не простит. Я и без того уже исчерпала лимит доверия. Не исключено, что Никита только рад будет возможности махнуть на меня метлой».
