– Куда она идет? – поинтересовался Влад у Алека, стараясь отвлечься от пугающих мыслей. – Вернее, откуда она знает, куда идти?
– Знает, конечно, – пожав плечами, охотно ответил Алек. Ему, видимо, тоже не хотелось оставаться в тишине этого места. – Тут все просто. От Дома ведет Старая дорога. Я уж не знаю, кто и когда мог по ней ездить, но она существует, начинается от стены Дома и ведет в никуда. В болото, точнее. А возле болота есть поворот на обрядовую поляну. Место такое. Там все, кому не лень и не страшно, справляют свои обряды. Там атмосфера особая. Где, по-твоему, еще искать труп?
Влад промолчал. Да уж! Где еще? Да тут каждая пядь земли подошла бы. Но если уж обрядовая поляна, если уж особая атмосфера… Куда только еще более особая? Тут все ненормальное. И они ненормальные, если знают это место так хорошо, если здесь бывают. С кем он связался?
Они вышли на поляну. По колено в снегу. Здесь, на «неведомых дорожках», снег еще был белым, почти чистым и почти не начал проседать. Его покрывала жесткая корка наста, которая неимоверно скрипела при каждом шаге и мерзко царапала по джинсам, когда нога проваливалась в снег.
Атмосфера была зловещая. Жуткие корявые яблони, тишина, и безумно будоражащее впечатление чужого неласкового взгляда в спину. Влад не верил в хранителей. В странных и страшных существ, которые сторожат подобные места и вот так вот пялятся тебе в спину. Но здесь… Нет, он по-прежнему не верил, но как же все-таки в человеческой крови живучи суеверия! Вдруг обернешься, а там, из глубин болот, выползает густая призрачная тень, очертаниями похожая на огромную кошку. И глянет на тебя эта тень огромными голодными желтыми глазищами. Живыми, не призрачными. И очень злыми…
Влад полез за сигаретами.
Полицейские им не препятствовали. Интуитивно признавали – нет смысла. Кто-то просто отворачивался, делая вид, что эта странная троица и должна была здесь появиться, кто-то отходил, успокаивая совесть догадками, что явились прокурорские, федералы какого-то особого отдела или представители еще фиг знает какой важной организации. Но, главное, не мешали.
Елена остановилась прямо у того места, где еще несколько часов назад лежал труп. Она просто стояла неподвижно и смотрела в снег, стараясь не замечать пятен крови, слишком ярких, слишком нелепых на белизне, но… таких обычных в этом месте. Ей не было необходимости снова впадать в транс, стараться увидеть, распознать. Все уже было ясно заранее. Все необходимые доказательства лежали на поверхности, на этом белом молчаливом снегу.
Алек был глупее. Или просто наивнее. Или… им просто что-то двигало. Присел на корточки, собрал в руку комочек снега с бурыми следами крови, начал задумчиво растирать его подушечками пальцев…
Как удар током. Резко втянутый в легкие воздух, туман перед глазами… И вот нет уже этой надоедливой белизны. Этого прозрачного грязного воздуха, рожденного таким же прозрачным и грязным днем.
Фиолетовые тени деревьев на голубизне. Снег ночью всегда голубой. Черные силуэты яблонь. И такое же черное небо. Огромное и звездное. Забавно. Наверное, над этим местом всегда ясное небо по ночам. И звезды здесь самые крупные.
Настроение просто классное. Как в старые добрые времена, когда они куда-то выбирались с сестренкой почудить. Как он по ней соскучился! Надо будет сразу же утром рвануть к Ленке. Но сначала… Сначала это романтическое, таинственное, такое долгожданное свидание. Молодец, девочка, знает, что ему надо. Классная идейка забраться сюда ночью. По ней он тоже соскучился. Девочка что надо. И бывает же – так похожа на Ленку! Внешне. И в то же время – так не похожа. Да они как близняшки! Две его ведьмочки. И он их обожает. Одну – лишь временно, пока Муза не покинет его, а вторую – навечно.
Ленка будет долго смеяться, когда он расскажет ей весь замысел. Это будет цикл. Лучший его цикл. Фэнтези! Мистика! Просто сказка!
Две женщины. На каждой картине. Вот они сидят друг напротив друга за столом. Внимательно смотрят друг другу в глаза. В упор. С угрозой, воинственно. Лицом к зрителю – Елена, и вторая – спиной. И видно, как они похожи, и понятно, что их так рознит. Конечно, его кошечка будет в ярости. Она же так хочет быть главной, первой… Но, когда он все напишет, ему уже не будет до нее никакого дела. Пусть бесится потом. Главное, чтобы позировала.
А еще можно поставить их в зале. Прозрачная стена посредине. Елена в доспехе, легком, но плотном. Улыбается победно, коварно, а вторая бьет в стену. Черная энергия, сила ее злости отражается от стены. И только смех Елены под сводами залы… Или лучше – поединок? Обе с мечами в руках, в одинаковых доспехах… Нет. В балахонах, таких, чисто мерлиновских, как говорит Елена. И обе бьют силой! И тени! Ожившие тени столпились полукругом. А рядом с Еленой еще одна. Огромная грозная тень животного. Зверя…
Шаги за спиной. Она пришла! Радость, свобода, предвкушение… Творчество… Это потом. Сначала желание! Она так хороша в постели. Жаль сейчас не лето. А то прямо тут бы, на травке… Кажется, она улыбается ему. В темноте не видно. Только силуэт. Женский. Расплывчато… Не увидеть. Никак не увидеть. Ее руки обнимают за шею. Прижимается. Предвкушение… Какая хрупкая на ощупь… Кажется, можно переломить ее тело, гибкое, стройное, пополам.
Резкая боль в паху. Удар? Она его ударила? Тело само сгибается, он ослабляет объятья, хочет прижать руки к больному месту… Удар по шее. Больно! Черт! Да что она делает?! В глазах темно, дышать трудно… Что-то теплое течет по шее за ворот. Кровь? Его кровь! Он вот-вот потеряет сознание. Протянуть руку… Да, пальцы в крови. Она поднимает его голову, тянет за волосы вверх. Что-то блеснуло. У нее в руке. Почти ничего не видно. Сознание убегает, теряется… Он сейчас рухнет. Что-то холодное у шеи… О боже! Сталь. Она примеривается… Нет! Такого не может быть… Это сознание помутилось от боли… Нет, это правда! Она его убивает! Сейчас… Еще миг…
Алек резко вздохнул, тряхнул головой. Чья-то рука легла на плечо. Твердо, поддерживающе… Елена?
Он вернулся в реальный мир. Растерянный, испуганный, шокированный.
– Насмотрелся? – холодно поинтересовалась Елена.
Алек, сам не зная почему, почувствовал себя виноватым. Но ее рука на плече была ласковой и мягкой. Такая не соответствующая тону.
– На кой… ты это сделал? – опять поинтересовалась она.
– Не… не знаю. – Он распрямился. Ноги слегка гудели от долгого сидения на корточках. Его шатало. – Просто… Почему-то так было надо…
– Отлично! – Она зло улыбнулась. – И что повидал?
– У меня никогда не было видений. – Алек растерянно осматривался, будто еще не понимая, где находится. Встретился взглядом с Владом. Тот сочувственно кивнул. – Я не обладаю этим даром. Я всегда вижу только ЕЕ… А тут…
– Не юродствуй. – Его дорогая подруга и не собиралась его жалеть, хотя он чувствовал, что за этим резким тоном прячется страх. За него, за себя. Страх перед тем, что он успел увидеть. – Швед подарил тебе картину. Швед подарил возможность видеть ЕЕ. И чему ты удивляешься? Мог бы догадаться, что следует быть осторожнее.
