Он с гордостью протянул вперед грабли и осторожно опустил черенок в воду. Деревяшка почти сразу коснулась дна. Воодушевленный Петрик повторил процедуру, замерив глубину чуть подальше – куда только сумел дотянуться. Черенок лишь слегка погрузился в воду. Осмотрев палку, Петрик сделал важное заключение:
– Сантиметров двадцать, не больше. Вполне можно пройти, – судя по выражению его лица, мальчик был страшно доволен, что граблям наконец нашлось применение.
– В резиновых сапогах не страшно, – кивнула Лёля. – Осенью в лесу и не такие лужи попадаются.
Она заглянула в темную гладь воды и встретилась глазами со своим отражением. Снизу на нее смотрела худенькая девочка с испуганными глазами. Длинные светлые косы растрепались, подол юбки был измят и перепачкан.
– Ну и неряха! – ужаснулась Лёля.
– Чудовищу все равно, как ты выглядишь, – подмигнул Петрик. – А мне и подавно. Ты же мой друг, а не обложка журнала.
Лёля слабо улыбнулась, наспех пригладила волосы и отряхнула одежду. Так гораздо лучше, решила она. Друзья шагнули вперед. Вода доходила до щиколотки или чуть выше, Лёля и Петрик, тяжело передвигая ногами, подошли к зазору в каменном частоколе и не без опаски протиснулись внутрь.
– Клецка бы сюда точно не пролез, – констатировал Петрик, отряхиваясь. – Пришлось бы ждать, пока похудеет.
Лёля в ответ тихонько хмыкнула.
Перед друзьями раскинулся настоящий каменный лес. Лёля и Петрик лавировали между огромными глыбами, смутно представляя, в какую сторону идут. Некоторые сталактиты предпочитали стоять по одному, другие, объединяясь со сталагмитами, превращались в перегородки, заборы, стены и даже целые коридоры. Обходя очередное препятствие, друзья надеялись, что уж теперь-то они точно окажутся у выхода, но только глубже забирались в каменную чащу. Идти было тяжело – приходилось преодолевать сопротивление воды, обхватившей ноги ребят плотным неподвижным кольцом. Петрик остановился, чтобы минутку передохнуть, и, почесывая затылок, задумчиво произнес:
– Слушай. Мне только кажется или вот этот сталагмит мы уже видели? Я на него сразу внимание обратил: он похож на длинный корявый палец. Уродливый такой. – Мальчик передернул плечами.
Девочка нехотя посмотрела туда, куда указывал друг, – прямо перед ними возвышался камень и впрямь напоминавший искривленный указательный палец. Обычно с такими рисуют страшных длинноносых ведьм, покрытых бородавками и одетых в черные остроконечные шляпы.
– Это что же получается, – продолжал Петрик. – Мы что, ходим по кругу?
– Да, – произнесла Лёля упавшим голосом. – Кажется, это лабиринт.
– Ого! – присвистнул мальчик. – Надо же было этим глыбинам так хитро упасть. Как будто специально!
– Ты помнишь, как мы шли? – с надеждой спросила девочка.
– Неа… – Петрик беспомощно оглянулся. – Я думал, ты помнишь.
– В этом ты весь, – процедила Лёля, и ее большие голубые глаза сузились до сверкающих щелочек. – Вечно полагаешься на других.
– Эй! – вскинулся Петрик. – То есть ты хочешь сказать, что я…
– Именно! – Лёля сложила руки на груди. – Рассеянный и безответственный мальчишка.
– Ну знаешь… – помрачнел Петрик. – Не все же такие умные, как ты.
– Не все, – спокойно согласилась Лёля.
По движению скул на Петриковом лице было понятно, что он с силой сжал зубы. В глазах мальчика появилось недоброе выражение.
– А когда я выдернул тебя из-под падающих камней, ты тоже считала, что я рассеянный и безответственный? М?
– Ты… – Лёля задохнулась от возмущения: что ни говори, а аргумент получился сильный. – Далеко бы ты ушел, если бы меня придавило куском скалы, – наконец парировала она. – И вообще, хвастаться хорошими делами – нечестно.
– А обзываться – честно? – негодовал Петрик. – К тому же я и сейчас не далеко ушел.
Лёля набрала в легкие побольше воздуха и приготовилась сказать что-нибудь особенно едкое, но вдруг поняла, что ответить-то ей, в общем, нечего. Петрик был прав – они топчутся на месте и, если будут продолжать в том же духе, не выберутся отсюда до рассвета.
– Ладно, – примирительно сказала девочка. – Давай не будем ссориться. Лучше подумаем, как пройти лабиринт.
– Я и не ссорюсь, – пробубнил Петрик. – Это ты первая начала.
– Было бы совсем хорошо, – Лёля его уже не слушала. – Если бы у нас был хороший клубок ниток. Мы бы привязали ниточку у входа в лабиринт и шли вперед, разматывая клубок. Очень удобно – по нитке всегда можно вернуться, если заблудишься.
– Слишком много «бы», тебе не кажется? – ядовито заметил Петрик, все еще обиженный на девочку. – И у нас нет никакого клубка, есть веревка, но она для такой затеи коротковата.
– Еще я читала, что в лабиринтах нужно всегда поворачивать налево, и тогда рано или поздно обязательно найдешь выход.
– Поздновато ты об этом вспомнила, – мрачно проговорил мальчик. – Мы уже куда только не поворачивали!
– Хорошо, что ты предлагаешь? – вскинулась Лёля, сверкнув глазами на друга.
Но Петрик ничего не ответил – напротив, он отвернулся от девочки, вытянул шею и наморщил лоб.
– Значит, как критиковать – так запросто, – голос Лёли звенел гневными нотками и с каждым словом взлетал на пару тонов. – А когда нужно самому что-то придумать, проще отмолчаться. Так?
– Ш-ш-ш! – Петрик замахал на девочку руками и еще сильнее наморщился.
– И не надо на меня махать! – возмутилась Лёля. – Я тебе не муха!
– Да тихо ты! – бросил ей Петрик. – Не слышишь, что ли, там кто-то есть.
Лёля обратилась в слух. И правда – где-то далеко раздавались незнакомые голоса. Кажется, они о чем-то спорили.
– Что будем делать? – прошептала девочка. – Может, убежим, пока они нас не нашли?
– Куда это, интересно? – удивился Петрик. – Ты не забыла, что мы уже битый час ищем выход? Я, кажется, ноги себе успел застудить.
Голоса тем временем приближались, и вскоре Лёля и Петрик смогли различить, о чем говорят их хозяева.
– Говорю тебе, Гох, никого, кроме нас, здесь нет, – упрямо твердил один незнакомец, немного растягивая слова. – Вечно ты сочиняешь.
– Но я их слышал, – настаивал Гох, и его низкий голос звучал немного хрипло.
– Некому здесь быть, – отрезал первый. – Да и нам пора тикать, пока Трокли не проснулся и не увидел нас тут. Он будет просто в бешенстве!
– И при чем тут мы? – холодно поинтересовался Гох.
– Очень даже при чем. Это все твой кашель! Говорил тебе, сиди дома, пей горячий отвар. Но ты же никогда меня не слушаешь, старик.
Словно в подтверждение его слов, Гох закашлялся, да так раскатисто, что каменные сосульки под потолком слегка задрожали.
