После увлекательного и волнующего странствия так приятно вернуться домой! Особенно в компании настоящего чудовища с мягким брюшком и кисточками на острых ушах. Но берег все ближе, а значит, приключение, как ни жаль, подходит к концу.
Солнце поднималось над горизонтом, и спокойное утреннее море казалось розовым в его лучах. Туман растаял, и в прозрачной воде теперь можно было увидеть отражение Великаньей горы, облаков и рассекающей волны «Каравеллы».
Лёля и Петрик в несколько оборотов замотали толстые шарфы – заметно похолодало, и в воздухе пахло так, словно вот-вот должен пойти снег. Клецка притащил из каюты рундук. Его изнутри застелили одеялом, и теперь там, вытянувшись во весь рост, лежало чудовище. Недоверчиво поглядывая на Лёлю и Петрика, оно все же позволило себя рассмотреть. Размером оно было с большого-пребольшого кота – Лёля видела таких только на фотографиях в книге «Породы кошек». Его широкую плоскую морду и округлое тело покрывала иссиня-черная шерсть – жесткая и блестящая, как у выдры. На мягких перепончатых лапах с розовыми подушечками сверкали острые коготки. От головы и до кончика мощного длинного хвоста протянулся зубчатый серебристый гребень. Круглые золотистые глаза с вертикальными зрачками, почти не мигая, смотрели на детей. Большие заостренные уши клонились вниз под тяжестью пушистых кисточек.
– Что же это за зверь такой? – Петрик озадаченно почесал в затылке. – И не рыба, и не крокодил, и не змея.
– Может, это такая морская собака? – неуверенно предположила Лёля.
– Позвольте! – вдруг донеслось из сундука.
Чудовище вдруг подалось вперед, сощурило глаза и оскалилось, показав острые клыки.
Друзья вытаращили глаза.
– Какая неслыыыханная дерзость, – медленно, растягивая слова, проговорило чудовище и взмахнуло хвостом, – обсуждать меня в моем же присутствии. Так еще и обозвать… Собакой?
При слове «собака» чудовище скривилось, чтобы еще лучше показать, как оно оскорблено.
– Ты… Ты умеешь говорить?! – выпалила Лёля, напрочь забыв о вежливости.
– Ну разумеется, – ответило чудовище и закатило глаза. – Я же не удивляюсь, что ты умеешь говорить.
Лёля смутилась:
– Прости, мы просто подумали…
– Вообще-то, разговаривают даже рыбы, цветы и камни, – важно заметило чудовище, – и только ваша беда, что вы не умеете слушать.
– Но кто же ты тогда?
– Я, видите ли, привык считать себя котом, – промурлыкало чудовище.
– Да, но… – Петрик совсем запутался. – Кошки не плавают в море, и у них нет драконьего гребня и…
– Зато, – возразила Лёля, – у кошек острые ушки, у некоторых даже с кисточками. И мягкий животик, и большие красивые глаза.
– В душе я – кот, и это главное, – чудовище было очень довольно комплиментами.
– Но все-таки, – не унимался Петрик, – может, ты ну хотя бы чуточку дракон? Или динозавр?
Чудовище немного подумало.
– Может, и так, – сказало оно благосклонно, решив, что сравнение с драконом его вполне устраивает.
– И как же нам тебя называть? – Лёля приложила палец к щеке. – Скажем, Котовище?
– Или Котозавр? – предложил Петрик.
– Зовите меня – Гроза Зеркальной бухты! – мявкнуло чудовище, и на его морде появилось подобие улыбки.
Лёля и Петрик весело рассмеялись. Клецка, выйдя из капитанской рубки, деловито прошелся по палубе и остановился посмотреть, кто же все это время держал в страхе жителей городка.
– Так это из-за тебя, значит, я чуть не утоп? – подмигнул он чудовищу.
– Ну знаете ли, – обиделось чудовище. – Я всего лишь совершал ежевечерний моцион в свете луны, но тут появились вы и ударили меня в спину своей лодкой. Дважды!
– Будет тебе! – засмеялся Клецка. – Ты тоже здорово меня тогда напугал. И не меня одного. Мир?
С этими словами толстяк протянул Грозе Зеркальной бухты серебристую рыбку.
– Так уж и быть, – согласилось чудовище после долгой паузы, а потом зацепило угощение когтистой лапой, и оно исчезло в большой розовой пасти.
– Ты, я гляжу, любитель перекусить? – сказал Клецка, одобрительно глядя на круглое брюшко чудовища. – Значит, мы с тобой поладим.
– Непременно, – кивнуло чудовище.
– Перекусить он, конечно, не прочь, но есть и те, кто ему в этом деле даст большую фору! – Петрик вспомнил о троллях и их рыбных пиршествах. «Жаль, – подумал он, – что нельзя всем рассказать о том, что чудовище не виновато в пропаже рыбы».
– Точно, – кивнула Лёля. – Но туман – это, кажется, его заслуга. Правильно я говорю? – Девочка весело подмигнула чудовищу.
– Ничего не могу поделать, – отозвалось оно. – Это моя природа.
Тем временем «Каравелла» стремительно пересекла залив и, держа курс на маяк, приближалась к берегу. Солнце приподнялось над горизонтом, и морская вода из розовой постепенно превращалась в нежно-голубую.
Оставив Петрика болтать с чудовищем, Лёля подошла к маме, которая стояла у борта и любовалась восходом.
– Я хотела тебе кое-что показать, – девочка вытащила из кармана заколку, завернутую в носовой платок.
– Рада, что ты ее нашла, жемчужинка, – мама, кажется, не была сильно удивлена.
Лёля посмотрела на нее вопросительно.
– Я знаю, милая, что у тебя много вопросов. Но потерпи, каждой истории – свое время. – Она погладила девочку по голове и, прижав к себе, нежно поцеловала в макушку.
Вскоре лодка сбавила ход и медленно подплыла к причалу, с которого Лёля и Петрик начали свое полночное странствие.
– Отдать швартовы! – крикнул Клецка и лихо накинул канат на столбик причала.
– Вот и закончилось наше приключение, – Лёля задумчиво посмотрела на море – в ту сторону, где вырисовывался на фоне светлеющего неба Левый рог.
– Даже жалко. Если бы мне вчера кто-нибудь сказал, что я попаду в настоящее подземелье, познакомлюсь с девочкой-змеей и встречу огромное зубастое чудовище, – ни за что бы ни поверил.
– Может быть, все самое невероятное случается именно тогда, когда ты его совсем не ждешь? Иначе ведь не так интересно.
– Какое оно хитрющее – это твое невероятное. Вот бы оно случалось почаще! Просто ужас как не терпится отправиться в новое путешествие, – Петрик зевнул и устало улыбнулся, – только сначала я бы немного вздремнул. И подкрепился.
– Хм, нам просто необходимо еще одно чудовище, – засмеялась Лёля.
– Милые, нам пора, – ласково позвала мама, – боюсь, на сегодня с вас хватит приключений.
