При всей заинтересованности братьев Хасана и Аббаса культурная жизнь в Гургандже не достигла бы таких высот, если бы этим процессом не руководил визирь Абу Хусейн ас-Сахли. Богатый дехкан и любитель литературы и искусства ас-Сахли писал стихи на арабском и персидском языках, включая четверостишие «Звезды». Ибн Сина, который в это время был осторожен с посвящениями своих работ, написал ряд трактатов в честь ас-Сахли
[791]. Именно к ас-Сахли пришла идея проводить научные вечера во дворце Мамуна в северной части города. Они были похожи на собрания у Бармакидов в Багдаде и на интеллектуальные вечера в Мерве, Балхе, Нишапуре или Бухаре. Наряду с декламациями стихов и обсуждением новых работ там происходили обсуждения и споры разного рода, организованные таким образом, чтобы подчеркнуть талант присутствующих там ученых. Единственным отличием этих собраний от других подобных было то, что именно на них присутствовали два величайших мыслителя Средневековья – Бируни и Ибн Сина, не говоря уже о множестве других выдающихся поэтов, писателей и ученых. Во время своего недолгого существования «академия Мамуна» была интеллектуальным центром мира.
Благодаря работе ученых из Узбекистана нам известны имена мыслителей и писателей, проживавших в Гургандже при Мамуне
[792]. Среди них можно отметить и Абу Сахля Масихи, который жил в Бухаре и, как утверждается, был первым, кто пробудил интерес у Ибн Сины к медицине. В то время он работал над своим объемным сборником «Сто книг по медицинскому искусству», который, несомненно, сподвиг Ибн Сину на написание его «Канона врачебной науки»
[793]. Грандиозная работа Масихи направлена в основном на теорию и почти не затрагивает практику (чем можно объяснить тот факт, что сборник не перевели на латинский язык). Но страсть Масихи к организации и упрощению облегчила работу для Ибн Сины. Также активно участвовал в научной жизни и друг Бируни, математик и астроном Абу Наср Мансур Ибн Ирак. Научная деятельность была представлена и химиками
[794], несколькими астрономами, помимо Бируни и Ирака, а также рядом математиков. В числе последних оказался Ибн аль-Хаммар, который также занимался переводами и исследованиями в области медицины. Он известен и как математик благодаря своей работе о сферической теореме синусов и созданию теоремы о свойствах равнобедренных треугольников.
Среди ученых-мыслителей встречались и любители, также собиравшиеся при дворе Мамуна. Например, посол и поэт Абу Абдулла Мухаммед ибн Хамид или Абу Али Хасан аль-Хорезми. По роду деятельности последний был судьей, но у него было хобби – алгебра, необходимая для расчета долей наследства. Большинство участников, включая поэтов Гурганджа, были родом из Центральной Азии
[795]. Настолько привлекательным стал Гургандж при Мамунидах, что лучшие ученые съезжались отовсюду, и не только из близлежащих земель. Хаос, царящий в различных сферах знаний, порождал попытки установить порядок. Одним из тех, кто занялся этим, оказался Абу Абдуллах аль-Хорезми, автор крупной работы, в которой он классифицировал отдельные области знаний на основе всеобъемлющей рациональной системы
[796].
Были ли мыслители «академии Мамуна» выбраны на основе их приверженности общей религиозной или философской точке зрения? Мутазилиты занимали крепкую позицию в Хорезме – настолько крепкую, что подразумевалось, будто любой хорезмиец был мутазилитом
[797]. Эта точка зрения сохранялась вплоть до монгольского завоевания. Именно в Хорезме вырос и трудился Махмуд аз-Замахшари (умер в 1144 году), автор знаменитого мутазилитского комментария к Корану. Но, вопреки всему, не существовало никакой «партийной линии», которой должны были придерживаться мыслители в «академии Мамуна». Среди ученых встречались как мутазилиты, так и «антимутазилиты», приверженцы Платона и Аристотеля, глубоко верующие и вольнодумцы. В числе основных участников этой академии двое были христианами – Абу Сахль Масихи и Ибн аль-Хаммар. В общем, научный климат Гурганджа при Мамунидах был многонациональным и открытым, лишенным узкого традиционализма, который в то время был на подъеме в исламском мире. Объединяла всех этих разных людей приверженность не стесненному внешними узами использованию разума. Именно разум доказал, что Земля круглая, именно разум принес просвещение во все сферы знаний.
Звезды на отдельных орбитах, 1004–1010 годы
В такой мир погрузился Бируни после своего возвращения в 1004 году. Ему был 31 год, его почитали повсюду за «Хронологию», он работал во многих областях, включая гидрологию, геодезию и минералогию. Его системный подход прослеживался в минералогии: результаты, полученные в тот период, были включены в его основополагающий труд несколько десятилетий спустя. В астрономических исследованиях Бируни работалось легче благодаря новому инструменту в форме кольца (для измерения меридиана прохождения Солнца) и полусфере диаметром пять метров, которую он использовал для построения графических решений геодезических задач
[798]. При такой обширной деятельности он все же находил время, чтобы написать текст в защиту алгебры аль-Хорезми и против трудов математика Хаббаша, а также предложить оригинальный метод определения хорды дуги
[799].
Менее чем через год после возвращения Бируни в Гургандж Ибн Сина тоже вернулся туда в силу необходимости (на него возложили важные управленческие обязанности). Его подозревали в связях с правившими в Бухаре тюрками Караханидами, поэтому относились к нему сначала с подозрением
[800]. Но его слава опередила его, и спустя короткое время Ибн Сина также стал членом «академии Мамуна» и участвовал в вечерах, организованных визирем Сахли. До нас не дошли свидетельства встречи Ибн Сины и Бируни. Но, поскольку оба жили в одном городе, который можно обойти за полчаса, они, несомненно, встречались. Отсутствие записей об их встрече предполагает, что их отношения были прохладными. Что более важно, Ибн Сина смог снова лечить больных и продолжать медицинские исследования. Эта «передышка» для Ибн Сины оказалась настолько плодотворной, что за шесть лет он собрал все материалы, необходимые для написания своего шедевра – «Канона врачебной науки».
