Махмуд был упрямым, нетерпеливым и совершенно нетерпимым к тем, кто противоречил ему. В остальном его поведение бывало сдержанным, известен он и своим трудолюбием. Он исповедовал традиционалистский ислам суннитского толка, против чего восстал даже его сын. В знак протеста тот построил для себя дворец, стены которого были украшены в индийском стиле – изображениями обнаженных мужчин
[925].
Махмуд был тщеславным человеком
[926]. Зачем он принял титул султана, а затем придумал еще дюжину других титулов? Чтобы приукрасить свой «послужной список»?
[927] Зачем выстраивал в две линии 4000 красиво одетых воинов, чтобы те приветствовали его при каждом триумфальном возвращении в Газни?
[928] Вероятно, он стремился превзойти халифа
[929], но этими действиями Махмуд показал, что хорошо помнит о своем низкородном происхождении и пытается заставить других о нем забыть.
Махмуд был также весьма противоречивой личностью. Воспитываясь в ученой среде, он знал арабский, персидский и тюркский языки
[930]. Как и его отец, он подражал изысканной придворной жизни Саманидов
[931], после него остались роскошные (и нередко очень оригинальные) рукописные книги с иллюстрациями
[932]. Но затем, когда он начал деятельность по свержению халифа, в качестве официального языка выбрал арабский. У него была большая библиотека, но из каких именно книг она состояла, неизвестно. Известно лишь, что там имелась копия книги «Жители Востока» – труда Ибн Сины, ныне утраченного
[933]. Обогащая свою библиотеку книгами, собранными со всего региона, Махмуд тем не менее приказывал разрушить библиотеку, если подозревал, что в ней содержатся труды вольнодумцев (в частности, он уничтожил книгохранилище в Рее).
Единственным последовательным пунктом в подходе Махмуда к развитию культуры было привлечение к своему двору каждого, кого он считал талантливым. Мы наблюдали проявление этой последовательности в том, что он привлек к себе Бируни и других великих ученых, которых Мамун собрал при своем дворе в Гургандже
[934]. По пути в Газни к Бируни присоединились его близкий друг и бывший учитель – математик Абу Наср ибн Ирак, а также естествоиспытатель аль-Хаммар. Будучи в преклонном возрасте, аль-Хаммар недолго практиковал медицину в Газни. Он перешел в ислам и вскоре умер
[935]. Тем временем Махмуд отдал приказ заключить под стражу Ибн Сину
[936]. Узнав, что Абу Наср ибн Ирак еще и талантливый художник, Махмуд приказал его нарисовать точный портрет Ибн Сины, который затем отправил в Нису с требованием привезти его живым
[937]. Но Ибн Сине удалось бежать.
Что касается Бируни, то он недолго трудился в Газни в должности придворного астролога. Не забывая о своих трактатах, он начал собирать материалы для фундаментального труда «Книга вразумления начаткам науки о звездах», который закончил лишь десять лет спустя. Поверхностно касаясь основных тем астрологии, Бируни наполнил свой детальный труд научными материалами. Этот сборник затрагивает все: от астрономии и математики до истории и его любимой темы – календарных систем
[938]. Ясно, что Бируни поручили писать об астрологии, но он все же включил в эту работу множество материалов из своих научных исследований. Любопытный факт: он посвятил свою «Книгу вразумления начаткам науки о звездах» женщине. Ее звали Рейхана, но больше о ней ничего не известно.
Как только Бируни прибыл в Газни, он сразу же приступил к проведению астрономических наблюдений с импровизированными инструментами. В течение трех лет Махмуд поддерживал строительство нового «кольца Йамани» – астрономического прибора, названного в честь титула Махмуда «Десница государства»
[939]. Наряду с другими его изобретениями – планисферой, ортографической астролябией и предшественником телескопа Галилея без линз это означало возвращение Бируни к его обычному интенсивному рабочему ритму. Вскоре он уехал в Лахор (в современном Пакистане).
То, что Махмуд беспрестанно преследовал Ибн Сину, Бируни и других ученых из Гурганджа, свидетельствует скорее о его страсти коллекционера, чем о серьезном интересе к науке. История, которую рассказывали на протяжении нескольких поколений: Махмуд потребовал от Бируни предсказать будущее, включая и последующие действия султана. И Бируни почти поплатился жизнью, когда его прогнозы подтвердились: Махмуд считал науку одним из видов колдовства
[940].
В Газни ученые из Хорезма присоединились к сообществу писателей, художников, архитекторов, переписчиков, позолотчиков, историков и ювелиров со всего государства Махмуда. Одних привезли сюда силой, другие польстились на высокую оплату и хорошие должности при дворе, третьи были рады услужить человеку, который правил большей частью известного мира и мог поддержать свою любовь к культуре щедрыми пожертвованиями. Таким образом, та же всепоглощающая алчность, наводнившая Газни золотом, предметами искусства и рабами, преобразовала бесцветную, унылую столицу в культурный центр, равных которому не было в те дни.
