Бируни давно пришел к выводу, что индийская наука занимала такое же высокое положение, как и древнегреческая. Главной задачей «Индии» было определить наивысшие достижения индийской мысли в различных научных сферах и проследить их источники. Эти поиски в конце концов привели автора к индуизму. Бируни тщательно исследовал его в то самое время, когда его покровитель Махмуд рушил и разорял индуистские храмы и святыни.
Столь великое дело требовало от Бируни нескольких лет тщательной подготовки, включая интенсивное изучение чужого языка. Бируни признавался, что ему очень нравятся занятия по хинди и санскриту, и отмечал: «Я одинок в своем времени»
[1003]. Но изучение языков оказалось очень сложным для человека, которому было почти 50 лет. Особенно трудным для него было то, что в санскрите существовало множество слов для обозначения одной и той же вещи. В конце концов, он выучил языки достаточно хорошо, чтобы вставить в свой труд более тысячи транскрибированных санскритских терминов
[1004]. В то же время он сожалел, что не мог перевести священные книги с санскрита на арабский язык.
Как только Бируни приступил к работе, он осознал, что ему придется отстаивать свою книгу об Индии и индусах перед скептически настроенными арабоязычными читателями. Предвидя критику, он повествовал об Индии с той позиции, что индусы отличаются от мусульман. «Среди обычаев индийцев (много) таких, которые столь разительно отличаются от нынешних обычаев нашей страны, что нам они кажутся чем-то удивительным. Нам сдается, будто они нарочно сделали свои обычаи противоположными нашим»
[1005]. Кроме того, не была ли заносчивость индусов притчей во языцех по всей Центральной Азии и Ближнему Востоку?
Бируни осторожно ответил на все возражения. Да, индусы враждебно относятся к нам. Но у них есть повод бояться и пугать своих детей рассказами о нас! Кроме того, будет полезно понять их. Да, многие индусы заносчивы и высокомерны, но некоторые из их лучших мыслителей щедро поделились с автором ценными текстами и другими материалами. Что касается всей информации об индийской культуре – разве мусульманам не нужно быть подкованными в области религии, науки или литературы?
Подготовив таким образом почву, Бируни быстро расправился с предыдущими работами об Индии на арабском языке. Он признавал лучшие из них, но остальные обвинял в поверхностности, тривиальности и предвзятости
[1006]. «Большая часть написанного в книгах… из одной книги в другую переносится, подобрана там и сям, не исправлена в соответствии с мнениями индийцев и не отшлифована»
[1007]. Бируни, напротив, избежит полемики, постарается освободить себя от предрассудков, «из-за которых люди слепы к правде», и вместо этого он будет «рассказчиком, но не критиком»
[1008]. Верный своему обещанию, он не единожды предупреждал: «Нам это может не нравиться, но…» – а затем приступал к описанию чего-то, что могло шокировать мусульманских читателей.
Бируни начал свою книгу с интересного заявления о методологии: «(мне) гораздо труднее придерживаться геометрического метода». Иными словами, научный метод, полезный для астрономии или математики, не работал для изучения общества. Вместо него он предлагал и отстаивал компаративистский подход, который выявлял конкретные социальные функции и рассматривал, как определенные общества соотносятся с ними. Это положило начало сравнительным исследованиям в социологии, религии, истории науки и так далее. Это был важный шаг в формировании методологии науки об обществе.
С самого начала Бируни предупредил, что будет очень требовательным к доказательствам. Конечно, он представит собственные полевые наблюдения, но также будет основываться и на первичных письменных источниках для проверки своих наблюдений. Наконец, он объявил, что будет с осторожностью использовать устные сообщения. Он считал, что надежные устные свидетельства нельзя отделить от ошибочных, поэтому пренебрежительно игнорировал их как рассказы лжецов
[1009]. Даже предания, записанные в старину, утверждал он, являются лишь слухами.
Такая аргументация, должно быть, показалась многим мусульманским читателям кощунством. Ведь аутентичность хадисов Пророка была установлена исключительно на основе устной традиции. Аль-Бухари и другие собиратели хадисов считали свой метод анализа устных материалов научным. Мусульманские духовные лица и богословы не только соглашались с этим, но и никогда в этом не сомневались. А теперь появился Бируни, который объявил, что почти все устно передаваемые свидетельства об истории религии – это слухи и ложь, и полностью отклонил любые выводы, сделанные на основе таких свидетельств.
Вместо этого он предложил опираться на тщательный анализ реальных текстов и на сравнительный метод. Он также проанализировал различные факторы, которые могли стать причиной ложных сообщений
[1010]. Многие цитаты из «Бхагавад-Гиты» и бесчисленные сравнения с греческой, христианской и мусульманской практикой показали, что Бируни сдержал слово и остался верным своему методу.
Строго научный тип мышления Бируни явно выражен в его рассуждении об индийской литературе. Его не удовлетворяло простое перечисление различных жанров поэзии на санскрите и хинди. Например, он создал строгую типологию, основанную на метрике, а затем представил получившиеся данные в форме схемы
[1011]. Ученый понимал, что такой подход может не особо увлечь читателя. Кроме того, он не забывал о царившем среди своих современников скептицизме относительно индийских достижений в литературе и других областях. Поэтому он постоянно останавливался, чтобы подчеркнуть положительные моменты. В одном месте, например, Бируни прервал описание каменных цистерн, которые индусы использовали для хранения воды, чтобы отметить, что мусульмане не столь искусны в резьбе по камню
[1012]. Он был осторожен в таких похвалах и уважал чувства своих читателей. Так, он восхвалял Будду, а не буддистов; индийскую философию, а не индийских философов.
