При исследовании того, как эта торговая система, простиравшаяся на весь континент, повлияла на культуру Центральной Азии, будет полезно сосредоточиться на трех различных аспектах: во-первых, возникновение городов вокруг складов для транзитных грузов; во-вторых, появление класса профессиональных торговцев с опытом работы на маршрутах, далеких от их родного города; в-третьих, развитие экономики на основе международной торговли продуктами местных отраслей промышленности и производства.
Континентальной торговле по определению необходимы грузоперевозчики и негоцианты из разных стран. Индийские купцы, например, постоянно находились в крупных городах Центральной Азии. Даже в Северном Хорезме, чьи основные торговые пути шли на восток и запад, а не на юго-восток, их было так много, что жители Хорезма познакомились с индийской десятичной системой задолго до того, как она стала известна на Ближнем Востоке. Позднее ученый из Хорезма сыграл ключевую роль в том, чтобы убедить арабов в Багдаде принять эту систему
[106]. Не менее часто приезжали торговцы и гости из Сирии. Это были почти исключительно христиане-несториане, многие из которых расселились по всей Центральной Азии примерно после 400 года нашей эры.
Удивительно, что, несмотря на огромный объем товаров, которые циркулировали между Китаем и другими странами, сами китайские торговцы играли незначительную роль в караванной торговле. Нидэм в одном интересном отрывке своей работы говорит о «явном нежелании китайцев путешествовать далеко за пределы того, что, как они полагают, является их естественными географическими границами»
[107]. Это чувство культурных границ у китайцев открыло чрезвычайно благоприятные возможности для согдийцев, а также жителей Хорезма, уйгурских торговцев из Восточного Туркестана, несториан, проживающих в Центральной Азии, и всех других обитателей этого региона.
Присутствие всех этих торговцев предполагало, что города Центральной Азии станут крупными финансовыми центрами на торговых путях между Китаем, Индией и Ближним Востоком. Древний город Тараз, находящийся сейчас в Казахстане, был так тесно связан с торговлей, что само его название, по одной из версий, происходит от слова «весы». По этой причине возникла сфера услуг, в том числе гостиные дворы, или караван-сараи, базары и хранилища. Это позволило городам стать основными международными складами Евразии, местом сбора для всего и всех.
Было неизбежно, что сами жители Центральной Азии станут опытными купцами. В конце концов, в отсутствие китайцев жители этой местности имели огромное преимущество над всеми своими соперниками. К III веку до нашей эры они стали частыми гостями в Индии и в больших центрах Ирака, Сирии и побережья Средиземного моря. Благодаря географии определились сферы влияния. Купцы из Балха сосредоточились на индийских рынках, торговцы из Мерва шли на запад, в то время как торговцы из северных районов вокруг Самарканда (Согдиана) и Ката (Хорезм) контролировали большую часть оборота с Восточным Туркестаном и Китаем. Торговцы из Акшикента в Ферганской долине чувствовали себя так же комфортно в Дамаске или в Лахоре, как и торговцы из Мерва или Балха. Показательно, что средневековый китайский писатель Ли Яньшу (618–676) считал, что правитель Бухары сидел на троне в виде верблюда
[108].
В течение четырех веков до арабского завоевания именно согдийские купцы из Самарканда, Пенджикента и соседних городов стояли во главе евразийской торговли
[109]. Согдийские торговцы, казалось, были повсюду. После обретения «плацдарма» в Восточном Туркестане, а затем во Внутренней Монголии
[110] они создали большие диаспоры – правильнее назвать их колониями – вдоль маршрутов, ведущих в Китай. Это позволяло им доминировать в торговле с Китаем на протяжении веков
[111]. Сегодняшние восточные территории Казахстана и Кыргызстана усеяны руинами древних городов, которые создавались изначально как колонии согдийских купцов
[112]. Согдийцы следовали тому же принципу вдоль всех основных маршрутов в Индию
[113]. Безграничные амбиции их купеческих домов распространялись также на морские пути, у которых было преимущество – требовалось меньше посредников. Это привело согдийцев к открытию маршрутов по Черному морю в Константинополь и из Басры в Ираке через Индийский океан в Шри-Ланку и Кантон; в обоих пунктах у них были представительства
[114]. Единственный недостаток такой торговли состоял в том, что ее график был продиктован не рынком, а муссонами, это означало, что для поездки в оба конца требовался почти год
[115].
Согдийцы, конечно, знали секреты успешной торговли, включая искусство «навязывания товара». Один торговец, который ездил в Китай, понял, что может привлечь внимание публики, одевшись в даосские одежды для совершения якобы алхимических ритуалов. В результате он делал «эликсир бессмертия» и продавал его доверчивым китайцам
[116].
