Арабы, когда им удалось подчинить себе регион, нападали на буддизм и буддистов с особым неистовством из-за идолов, которых они нашли в храмах. Тем не менее, уничтожив и испортив десятки буддийских святынь, не они испортили лица бамианским Буддам. Это был результат попытки прикрепить к ним металлические маски – устоявшаяся практика в регионе
[265]. На самом деле Дебора Климбург-Салтер убедительно доказывает, на основе детального изучения археологических свидетельств, что буддизм продолжал занимать значительное место в жизни региона к югу от Амударьи до конца Х века
[266]. Другие сообщества буддистов продержались в области Семиречья (Жети-Су) на северо-востоке Кыргызстана, а возможно, и в других районах, до монгольского завоевания. По мере усиления нападок арабов и мусульман на буддизм его географический центр притяжения переместился к востоку Центральной Азии за пределы досягаемости захватчиков. Наконец, крупные караванные города Восточного Туркестана превратились в новый очаг центральноазиатского буддизма и манихейства. В Кашгаре, Хотане, Турфане и других монашеских центрах уйгуры, согдийцы и остальные народности региона продолжали собирать, переводить и распространять положения буддизма по всей Северной и Восточной Азии
[267].
Христиане как поборники эллинизма
Интеллектуальная и духовная история Центральной Азии требует внимания не только к Индии, но и к Средиземноморью. Христианство впервые появилось на территории Римской империи – вспомните высказывание Павла: «Я – римский гражданин». Но ко II веку христианские общины распространились далее на восток в городах разрастающейся персидской империи Сасанидов. К началу IV века христиане появились во всех основных городах Хорасана, включая Герат, Тус, Мерв, Серахс и Балх. Однако самый ранний из известных нам христианских текстов региона намного старше, он датируется 250 годом
[268]. Показательно, что эта работа, написанная на бактрийском языке и названная «Книга законов стран», была таким же сводом законов и правил поведения, как и работы мусульманских ученых более позднего периода, которые они создавали в огромных количествах.
Многие ранние христиане по обеим сторонам границы между Римом и Персией имели очень независимый взгляд на теологические вопросы. Их расхождения с основным правоверным направлением достигли кульминации, когда один из них, Несторий, стал епископом в Константинополе, где проповедовал взгляды, против которых возражали многие христиане Восточного Средиземноморья на основании того, что они преуменьшают святость Марии. Хуже того, принимая двойственную природу Христа, Несторий подчеркивал его человечность до такой степени, что некоторые полагали, будто таким образом он умалял его божественность. Наконец, враги свергли Нестория в 431 году и убедили четвертый Вселенский Собор в 451 году осудить его взгляды. Почувствовав опасность, многие из его сирийских последователей перебрались через римско-византийскую границу на персидскую территорию
[269]. Там они основали собственные школы, сначала христианский центр в Нисибине (Сирия), а затем – в Гундешапуре (Месопотамия).
Оказавшись в персидской среде, христиане-несториане, как их стали называть, хотели распространить свое видение веры на восточные земли, открывавшиеся перед ними. В течение V и VI веков они основали общины в крупных городах Хорасана: епископства – в Самарканде, Балхе, Герате, Нишапуре и многих других городах; митрополитскую епархию или архиепископство – в Мерве
[270]. В то время как многие сирийские несториане перемещались на эти «новые» территории, ряды прихожан пополнялись местными новообращенными из зороастризма и буддизма. Многие действующие церковные приходы появлялись и разрастались в меньших центрах, особенно в торговых городах на северных и южных путях, идущих вдоль Восточного Туркестана (Синьцзян) в Китай
[271]. Вскоре они перевели «Символ веры» и другие основные канонические тексты на согдийский и другие языки региона
[272]. Многие тюркские народы перешли в новую веру. Среди них был принц, или каган, со всем своим войском, чье обращение произошло в 644 году, за одно поколение до прихода мусульманских войск в регион
[273]. Влияние несторианцев продолжало распространяться, их характерный крест был найден вырезанным на скале в отдаленном Ладакхе на пути из Индии в Китай
[274]. В течение двух веков уйгуры в Туркестане приняли несторианское сирийское (арамейское) письмо для своего языка.
Распространение христианства в Центральной Азии не сопровождалось притоком новых подходов в архитектуре или искусстве и ремесле, как это было с буддизмом. Но крупные христианские сообщества обосновались в каждом местечке региона, иногда и в старых городах, таких как Мерв, а иногда в таких, как Шаш (Ташкент) и Самарканд – на плодородных землях сельских районов. Все они строили церкви или молитвенные дома для своих прихожан
[275]. Монастыри процветали в Ургуте (юг Самарканда), Мерве и многих других центрах, строились приходские церкви и соборы. Археологический отпечаток христианства в Центральной Азии почти не исследован, но значительное количество христианских артефактов обнаружено на территории от Туркменистана (Гёк-депе) до Кыргызстана и далее в Синьцзяне.
