Сейчас на территории средневекового Систана располагается открытый всем ветрам и малоизвестный горный регион на границе Ирана и Афганистана. Его сегодняшнюю жизнь определяют скорее торговцы наркотиками, а не эпические герои. Но тысячу лет назад Систан процветал. Он был покрыт плодородными полями, которые орошались каналами. Воду для орошения брали из нескольких больших озер, образованных рекой Гильменд и ее притоками. Местное население происходило из старых иранских родов почти без примеси тюркской или арабской крови. Систан славился большим количеством городов
[589]. Джордж Керзон (автор будущего «ультиматума Керзона» советской России), проезжая по этой территории в 1889–1890-х годах, написал, что нигде в мире никто не увидит такого количества древних развалин
[590].
Для большинства народов и групп иранской ветви по всей Центральной Азии и Ирану Систан был священной землей. Многие здешние места упоминаются в священной книге зороастризма Авесте. В ней написано, что здесь же родились и мифический Заль, прародитель древних персидских династий, и один из его героических сыновей Рустам, который прожил 800 лет и оказал поддержку правителям Ирана в их бесконечных кровавых битвах против восточного царства Туран:
«В крови и битвах прошла моя юность,
Полна кровью и битвами моя зрелость,
И я никогда не закончу эту жизнь, полную крови».
Трагедия Рустама заключалась в том, что он (не зная об этом) убил своего сына Сухраба во время боя. Эту историю пересказал английский поэт XIX века Мэтью Арнольд в своей печальной и трогательной поэме «Сухраб и Рустам». Слава Рустама оказалась столь велика, что уже тысячу лет назад он был увековечен в древних фресках по всей Центральной Азии и Ирану. Почти каждый персидский правитель возводил к нему свою родословную.
Память об этой героической истории сохранилась лишь в нескольких топонимах Систана. Но руины большой крепости и дворца на вершине высокого базальтового пласта над тем, что когда-то было сверкающим озером, говорят о роскоши и богатстве региона в доарабский период
[591]. Здесь, в Кухи-Ходжа, можно было увидеть прекрасные, «живые» фрески II века. Основанные на буддистских, классических греческих и персидских источниках, они помогают нам понять, почему народ Систана мог в дальнейшем воспринимать арабов и их союзников как самозванцев.
Столицей Систана был обнесенный рвом город Зарандж возле современной ирано-афганской границы, в 600 километрах к юго-востоку от Нишапура. Окруженный солончаковыми болотами, образованными протекающей поблизости рекой Гильменд, защищенный огромной стеной от наносимого ветром песка, Зарандж мог похвастаться 13 воротами, а также лавками, простиравшимися более чем на 1,5 километра вдоль дорог, ведущих из центра
[592].
Во время арабского завоевания город стал центром сопротивления. Жители собрались под знаменем хариджитов (секты из Южного Ирака), которые, как мы видели, провозгласили, что способности, а не происхождение должны быть основой земной власти в исламе. Они отрицали власть халифов и отстаивали право вооруженного восстания против любого мусульманина, которого они сочтут отступившим от истинных заповедей Мухаммеда. Даже до прибытия в Зарандж трех братьев из сельской местности (один – медник, второй – погонщик мулов и третий – плотник) хариджиты были на высоте, завоевывая соседние регионы и наводя страх на халифов в Багдаде. Медник по имени Якуб ибн Лейс (840–879) встал во главе этого добровольческого войска, с дьявольским упорством добивающегося свержения правления арабов. Поскольку «медник» на арабском будет «саффар», Якуб и его династия стали известны как Саффариды.
Сам Якуб сначала был хариджитом, а потом выступил против своих союзников. Тем не менее он смог привлечь большую часть этих смелых традиционалистов в свое войско
[593]. Они установили контроль над Систаном в 867 году, а затем направилась на восток, чтобы захватить Балх и два буддистских центра – Кабул и Бамиан. Потом они двинулись на запад, чтобы сломить власть Аббасидов в Хорасане. Когда представитель халифа в Нишапуре потребовал, чтобы ему показали бумагу из Багдада, подтверждающую его власть, Якуб угрожающе взмахнул мечом и заявил, что это единственное разрешение, которое ему необходимо
[594]. Вскоре войско Якуба появилась у ворот самой столицы
[595]. Халиф был растерян. Якуб привез ему буддистских и индуистских «идолов» из Кабула в качестве «прелюдии» к своим притязаниям на власть, и халиф покорно на все согласился. Якуб получил власть над Хорасаном в 873 году, но через шесть лет умер. Систанские воины провозгласили его брата Амра (погонщика мулов), известного по прозвищу Наковальня, своим предводителем. Когда Амр вновь пригрозил Багдаду, халиф попытался откупиться от него, передав ему власть над всей Центральной Азией. В те дни династия Саффаридов была на пике своего могущества. Но потом воины халифа убили Амра.
Государство, занимавшее территорию всего региона, просуществовало под правлением Якуба и его брата 27 лет. Оно не было образцом прогрессивного правления: военизированное, сместившее всех государственных служащих халифа и положившееся на сеть шпионов и тюркских рабов для получения дани
[596]. Но как раз это сделало Систан гораздо более независимым, чем было при династии Тахиридов. Это также позволило Саффаридам построить дворцы в Систане и великолепный мост из 26 арок (сохранившийся до наших дней) над притоком реки Гильменд возле Герата по дороге из Систана
[597].
