Субъектами всемирной точечной войны выступают не только и даже не столько государства, сколько ТНК, криминальные сообщества, кланы, террористические группы, ну и, естественно, государства, причём одновременно в их официальной и неофициальной, К-структурной ипостаси; при этом ипостаси могут вступать в острейшее противоречие друг с другом, и, условно говоря, разные «этажи» одного и того же учреждения могут оказаться на двух, а то и на трёх или более различных сторонах. Иногда они воюют между собой, иногда – с государством. Для этого в современном мире есть все условия. С одной стороны, высокоразвитые военные технологии (ядерное, бактериологическое, информационное, организационное и т. п. оружие) перестали быть монополией государств. С другой стороны, пуантилистский характер глобального мира, представленного ограниченным пространством зон ядра и их анклавов на Юге (как правило, это крупные города), делает этот мир весьма уязвимой целью
[32].
Как заметил известный американский журналист Дж. Рестон, «мы находимся… в начале (эпохи. – А. Ф.) тирании воинствующихменьшинств. Чем больше людей скапливается в городах по всему миру, тем уязвимее эти города перед лицом безответственных политических организаций». В такой ситуации инициированное небольшой группой событие, точечное действие может всерьёз изменить ход глобальной истории – бредбериевский «эффект бабочки» становится практическим геоисторическим кошмаром.
В наши дни совершенно по-новому оживает столь популярная в 1920-е годы тема одиночек, стремящихся захватить власть над миром, – беляевские «Властелин мира» и «Продавец воздуха», «Гиперболоид инженера Гарина» и многое другое. Глобализация подводит реальный финансово-экономический и политический базис под структуры типа «Спектра» и персонажи типа «Доктора Но» из бондианы – структуры и персонажи, над которыми в 1960–1970-е годы можно было понимающе улыбаться: мол, мы-то знаем, что в реальности такого не бывает. В глобальной реальности такое в принципе возможно. Индивидуализированные К-структуры вполне соответствуют глобальному пуантилистскому миру, в котором под ковром (изрядно траченным молью) наций-государств с их полуфиктивными конфликтами идёт жестокая борьба выступающих под разными масками организованных меньшинств и групп за контроль над миром или значительными его частями.
У К-структур глобальной (энтээровской, компьютерной и т. д.) эпохи появилось оружие такого качества и такого масштаба, о котором К-структуры предшествующей эпохи – империализма и ГМК (1870–1970-е годы) и мечтать не могли. Речь идёт об информационно-организационном оружии. Информоргоружие позволяет не просто в значительной степени контролировать мир, как это имело место на поздних стадиях массового общества (полный контроль над реальным миром по сути невозможен), а создавать виртуальный мир, подменять им с помощью электронных СМИ мир реальный и вот этот созданно-контролируемый виртуальный мир выдавать за реальный.
Если раньше «создавался» текст, который пытались вписать в реальный мир, то теперь творится проект-контекст, им подменяется реальный мир, и в этот виртуальный контекст вписывается любая реальность как текст, которая при этом и в результате этого утрачивает качества реальности и неконтролируемости. С этой точки зрения в эпоху глобализации по-американски, главным действующим лицом которой является то, что называют «новой американской империей» (ясно, однако, что речь идёт о принципиально новом образовании, которое кладёт конец не только американской республике, но и американскому нации-государству и для которого нет подходящего термина-кластера
[33] ТНК, военных, специальных служб и других государственных служб, причём главным образом в их неформальном, не-всегда-государственном формате), научная конспирология оказывается, помимо прочего, информоргоружием. И, как знать, может быть, именно тем оружием, которое поспособствует скорейшему окончанию этой эпохи, – «Ступай, отравленная сталь, по назначенью» (Б. Пастернак) или просто: «Blowback» («Отдача»), как назвал свою книгу Чалмерс Джонсон (подзаголовок: «Цена и последствия американской империи»).
VIII
У войны К-структур всегда был психоисторический аспект. В Холодной войне психоисторическая война приобрела межсистемный, тотальный, глобальный (за несколько десятилетий до глобализации) характер. Собственно глобализация, стартовавшая на рубеже 1970–1980-х годов, была побочным продуктом Холодной войны, а после её фактического окончания в 1989 г. заняла её место в качестве новой формы социально-экономической и психоисторической войны Запада – теперь уже не против другой системы, а против всего на планете, что не вписывается в глобальную сетевую империю, что является лишним в ней как в плане биомассы, так и в социальном плане. Таким образом, Холодная война и крушение СССР – раздолье для конспирологических штудий, отработки их методологии. Здесь мы подходим к очень важному аспекту конспирологии – методологическому, связанному с философией общества как целого и философией настоящего как особого вида времени, особой «хроносубстанции». Этот аспект позволяет лучше понять основы функционирования заговора и сам заговор как феномен.
История – это не только эволюция и преемственность, но также революция и разрыв; это не только необходимость, но и случайность; не только системы, но и субъект, т. е. субъектное действие, меняющее систему.
Системы не рождаются путем превращения одной в другую, путем филиации одной из другой. Их разъединяет и соединяет исторический субъект, точнее – периоды, эпохи взрывов субъектной активности, сметающей остатки одной системы и закладывающей фундамент другой. Это эпохи социальных революций. Великие социальные революции, будь то антично-полисная, христианская или великая капиталистическая 1517–1648 гг., всегда суть хроноклазмы, взрывы времен, «вывихи века». Шекспир устами Гамлета сформулировал так: «The time is out of joint». Этот-то вывих и есть историческое поле деятельности субъекта, творящего новую систему. Результат истинно великих социальных революций – не обязательно приход к власти неких новых социальных сил. И не становление (т. е. ранняя стадия) новой системы. Это – генезис новой системы. И, самое главное, в ходе великой социальной революции выковывается тот новый исторический субъект, который способен создать, установить и упрочить новую социальную систему. Потому революции всегда и начинаются в мозгу – то монаха, то философа, то сквайра, то помощника присяжного поверенного.
Именно в кризисные – революционные и военные – периоды резко увеличиваются возможности деятельности К-структур, успеха их проектов (заговора). Часто это объясняют таким образом, что во время кризисов и революций увеличивается роль субъективных и внешних факторов по отношению к факторам объективным и внутренним, случайности – по отношению к необходимости, личности – по отношению к классам и массам, мелочей – по отношению к серьёзным вещам. Внешне так оно действительно и выглядит, но суть совершенно в ином.
