По другой легенде девушек уже не трогали, но выбирали десять самых красивых юношей, чтобы принести их в жертву быку. Причем жертвоприношение совершали женщины, но делали они это опять-таки в лабиринте. Нет, что-то не так было в этих совсем не романтичных легендах. Создавалось впечатление, что своим появлением они были обязаны чьему-то желанию надежно скрыть от посторонних глаз истинное назначение лабиринта.
Более романтично выглядела третья легенда. В соответствии с ней, со временем Дедалу надоела жизнь на острове. Задумав бежать, Дедал сделал крылья себе и своему сыну Икару. Они вместе взлетели с острова и направились в сторону Италии. Дедал летел осторожно, а Икару хотелось подняться повыше, туда, где летают крупные птицы, поближе к Солнцу. Но крылья не выдержали юношеского восторга полетом, и Икар упал в море. Оглянувшись в какой-то момент, Дедал не увидел сына в воздухе. Лишь перья от сломанных крыльев мелькали на волнах. Отец ничего не мог поделать. Сам он благополучно добрался до Сицилии, где был принят ко двору тамошнего правителя. Интересно было бы поговорить с современными дельтапланеристами, возможен ли в принципе такой перелет на безмоторном летательном аппарате. Если возможен, то придется поверить, что Дедал действительно создал первый в мире дельтаплан и успешно испытал его. На такую мысль наталкивает не только легенда, но и сам Кносский дворец, который был построен почти четыре тысячи лет назад, но мог бы быть возведен и в наше время, если бы перед архитектором была поставлена задача построить в теплом климате экологически чистое здание, в котором заведомо не будет электричества.
Экскурсия по дворцу пролетела незаметно. В самом ее конце Гоша зашептал в ухо Виктора:
– А что, если я проберусь в подвальный этаж и посмотрю, что там творится?
– А как ты это сделаешь? – так же шепотом ответил Виктор.
– Вон, смотри, там работяги уходить собираются и вот-вот запрут подвал. У меня в сумке бутылка есть, попробую договориться.
Гошин шепот не миновал ушей Натальи. Она молча кивнула головой. Гоша убежал. Экскурсия вскоре закончилась, и Виктор с Натальей поспешили пойти посмотреть, что получится из Гошиной затеи. Сцена, которую они застали, выглядела нелепо. Гоша, который говорил исключительно на родном ему языке, пытался с помощью жестов и русского мата объяснить простым греческим работягам, что он хочет переночевать в подвале дворца царя Миноса и предлагает им за это распить с ним бутылку. То, что Гоша просится в подвал, греки, одетые в чистые голубые комбинезоны, давно поняли, но вот при чем тут бутылка, никак не догадывались. Не то чтобы греческие работяги не пили вовсе. Нет, и еще раз нет. Но пить в таких антисанитарных условиях, да еще на работе и перед тем как сесть за руль? Нет, такого они себе даже и представить не могли, а оттого и начинали злиться.
– Иди, выручай своего оруженосца, – подтолкнул Виктор Наталью.
Появление на сцене Натальи решило дело в Гошину пользу. Среди простых греческих работяг нашлись двое, сносно говорящие по-английски. Им Наталья объяснила, что ее молодые люди поспорили на эту самую бутылку. Один из них должен переночевать здесь в подвале дворца, а она выступает в споре судьей. Роль бутылки разъяснилась, и лица работяг подобрели. Спор – благородное дело. Мужчины имеют право на чудачество. Один из работяг указал Гоше на большой аккумуляторный фонарь, воткнутый в розетку на стене подвала, а также на аккуратно свернутую козью шкуру, которой можно укрыться, если ночью будет холодно. Другой работяга, что постарше, посоветовал Гоше поскорее лечь спать и никуда не уходить от входа, а то без нити Ариадны здесь можно и пропасть. И Гоша, и Наталья восприняли это напутствие как шутку. Сказав, что завтра они придут открыть подвал около десяти часов утра, рабочие заперли подвал, оставив Гошу внутри, и разъехались по домам. Виктор с Натальей направились в гостиницу, а Гоша принялся обследовать подвал.
Глава 12
Где один из наших героев становится пленником лабиринта царя Миноса и выходит оттуда без помощи нити Ариадны
Когда дверь подвала закрылась, Гоша осмотрелся по сторонам. Подвал как подвал, ничего особенного. Большая комната с уходящим куда-то вдаль освещенным коридором. Стены из грубо обработанного камня. В комнате, в углу аккуратно сложен нехитрый инструмент, оставленный рабочими. Небольшой столик и широкая, сколоченная из досок, лавка. Здесь они, наверное, обедают. Мешки со строительными материалами, провода, веревки, больше, вроде, ничего интересного.
Коридор с низким сводчатым потолком, но стоять в полный рост можно свободно. По стенам – ниши и ответвления. Ниши пусты, а почти все ответвления заканчиваются тупиком. В некоторых из них стоят большие сосуды, похожие на ванные. Одна из ванных оказалась полна человеческих костей и черепов. Гоша не спеша дошел до конца освещенной части коридора, насчитав на сотне метров пятнадцать ответвлений, три из которых тупиками не оказались. Действительно похоже на лабиринт, но не очень чтобы уж сложный. Гоша вернулся назад в комнату за фонарем, взял его и теперь уже быстро снова прошел освещенный участок коридора.
За границей света расчищенная часть коридора кончалась. Далее следов человеческой деятельности в последние сотни лет не наблюдалось. Свет фонаря выхватывал горы вековых наслоений, перемежающиеся сосудами различной формы и изредка попадающимися по пути скульптурами. Гоша не рассматривал их. Изредка он оборачивался назад, проверяя, найдет ли дорогу к выходу. Позади струился слабеющий по мере продвижения вперед свет лампочек из расчищенной части коридора. Неожиданно свет вдали пропал. Гоша постоял немного, ожидая, что свет зажжется вновь, но этого не происходило, и он медленно пошел назад. По его расчетам он уже должен был вернуться в расчищенную часть коридора, однако, ни света, ни самих лампочек на потолке не наблюдалось. Видимо, Дедал действительно был мастером лабиринтостроения. Свет фонаря начинал слабеть, и Гоша понял, что еще минут через тридцать он останется вовсе без света. Надо было останавливаться и ждать утра. Он выбрал неглубокую нишу, на уступе которой можно было сидеть, и, устроившись в ней, прикрыл глаза, собираясь поспать.
Гоша не относился к числу слабонервных. Жизнь с детства круто обходилась с ним, чем закалила его характер. Родился он до срока, восьмимесячным. Говорят, что именно таких труднее всего выхаживать. Рос он слабым, часто болел, поздно начал ходить. Вдобавок он оказался очень некрасивым и непропорционально сложенным. Родители, здоровые крепкие люди, жалели его. Старались по возможности баловать. Но возможности эти были невелики. Жили скудно и скученно, в одной не слишком большой комнате с бабушкой. В детском саду, а потом и в школе над ним посмеивались. Воспитатели и учителя по долгу службы защищали его, но сами, видимо, относились к нему не лучше детей, которые интуитивно это понимали. Так что вступление в общественную жизнь не было счастливым для него. Но это все были цветочки, а потом свершилось непоправимое.
После многих лет ожидания, дом, в котором жил Гоша, пошел на слом. Семья получила новую двухкомнатную квартиру в новостройке на востоке города. Новый дом стоял одиноко на пустыре. Въехали в него летом и стали чуть ли не первыми его жильцами. Лето прошло быстро, а в августе случилось несчастье. В одночасье погибли в автокатастрофе и отец, и мать. Самосвал, выскочивший на встречную полосу, не оставил никаких шансов на выживание водителю и пассажирке старенького Москвича, купленного когда-то по случаю. Ребенок остался со старенькой, очень больной бабушкой. Они даже на похоронах не были. Сослуживцы отца отправили в последний путь родителей Гоши.
