Будучи руководителем одного из самых крупных подразделений Института, Олег Романович начал искать новые точки приложения сил, но все его предложения сходу отвергались. Вскоре он сам стал персоной нон грата для собственной дирекции.
В конце концов, Олегу Романовичу надоело биться головой о стенку. Он решил разом покончить и с семейными, и с производственными неприятностями. Переписал квартиру на свою новую жену, подал заявление на развод и еще одно заявление – об уходе с работы по собственному желанию. Ни дома, ни на работе его удерживать не стали. Так, в один прекрасный день весной 1992 года Олег Романович вдруг стал абсолютно свободным человеком. Он купил билет на поезд, идущий куда-то за Урал до станции, которую выбрал, пользуясь лишь географической картой. Положив в рюкзак все самое необходимое и распихав по карманам документы и оставшиеся от продажи машины деньги, отправился в путь.
– Вы даже не можете себе представить, Арам Сергеевич, какие чувства пришлось мне испытать, когда я оказался в поезде наедине со своим рюкзаком. Словами не передашь. Вся прошлая жизнь пошла прахом. Я, доктор биологических наук, лауреат Государственной премии, всегда уважаемый коллегами и знакомыми, вдруг стал человеком без определенного места жительства и без всяких перспектив на будущее. Обрубая связи с прошлой жизнью, я действовал не спонтанно. Все последствия своих шагов были мне ясны, но, как оказалось, лишь до определенного предела. Осмысление своего нового статуса, статуса Бомжа пришло ко мне только в поезде. Да уж не переживайте вы так, дорогой друг!
Переживание, видимо было написано на лице Арама Сергеевича. Он действительно близко к сердцу принимал слова бывшего коллеги. Представить Олега Романовича роющимся на помойке в поисках съестного было невозможно. Кроме того, сам Арам Сергеевич в начале 90-х годов испытал шок от того, что все его работы или большая из них часть, да и сам он, оказались никому не нужными. Руководство его института тоже увлеклось сдачей внаем помещений, извлекая из этого, возможно, и личную пользу. Но Араму Сергеевичу удалось выстоять. Возможно, потому, что его производственные дела не были отягчены личной драмой. Что греха таить, мысли о разводе с женой и ему иногда приходили в голову, но о том, чтобы жениться снова, он никогда не думал. Олег Романович продолжил свой рассказ: – Поезд шел медленно, подолгу стоял на каких-то станциях и полустанках. В других обстоятельствах это нервировало бы меня, но не в этот раз. Наоборот, я мечтал, как можно дольше не выходить из вагона. Для меня он был последней, еще не порванной связью с прошлой жизнью. Глубокой ночью поезд подошел к намеченной станции. Из всего состава здесь сошло всего десятка полтора пассажиров. Большинство из них сразу растворилось во мраке, а несколько человек, в том числе и я, отправились дожидаться рассвета в крохотный зал ожидания. Зал был убогий, грязный, заставленный поломанными деревянными скамейками. Там, обложившись тюками, корзинами и котомками, коротали время несколько стариков и старух. В самом углу зала стайка подростков, явно навеселе, пыталась петь под гитару. Получалось плохо. Видимо, понимая это, они то и дело начинали переругиваться, не стесняясь в выражениях.
Чтобы не видеть всего этого убожества, Олег Романович закрыл глаза, пытаясь думать, что делать дальше. Из полусонного оцепенения его вывели громкие крики и возня. Подростки остервенело дрались, а обитатели зала лениво наблюдали за происходящим. Оказалось, что ребята провожали девушку сидевшую в центре компании, но, когда подошел ее поезд, решили, что отпускать ее в другой город не стоит. Один из молодых людей вступился за девушку. Вот его-то сейчас все и били дружно. Олег Романович не выдержал этого безобразия. Он подошел к дерущимся, взял за шиворот двух самых активных и отбросил в сторону. Такая же участь вскоре постигла еще двоих. Девушка с маленьким чемоданчиком убежала на поезд. Драка после этого прекратилась сама собой, а ее участники теперь с недоумением смотрели на невесть откуда взявшегося богатыря.
– Ты откуда, дядя, такой смелый взялся? – спросил один из них, размазывая рукавом по лицу кровь из разбитой губы.
Олег Романович, считая инцидент исчерпанным, уже собрался было уходить, но подростки, вдруг, начали дико хохотать. От веселья они чуть не падали на пол. Не понимая в чем дело, Олег Романович оглянулся, и увидел, как его рюкзак медленно исчезает за дверью. Не видя ничего вокруг, кроме своего рюкзака, Олег Романович в три прыжка добрался до двери и увидел бабусю, с трудом волокущую всю его собственность к выходу на перрон.
– Стой, бабуся! – не своим голосом заорал Олег Романович.
Бабуся остановилась, перевела дух и, когда Олег Романович подошел к ней вплотную, невинным голосом произнесла:
– Ты чего разорался, милок, я только прибрать хотела, чтобы кто другой не взял, пока ты дерешься. А то, глядишь, побьют тебя, в больницу попадешь, вот я бы тебе тогда рюкзачок и принесла бы.
Олег Романович молча отобрал у бабуси рюкзак, взвалил его на спину и пошел в камеру хранения. Освободившись от своей ноши, он отправился в город искать работу.
Все российские города районного значения, а зачастую и областного тоже, устроены почти одинаково. Центральная площадь города обычно носит имя Ленина. По одну сторону площади высится здание городского комитета партии, и не надо спрашивать, какой. По другую сторону чуть поскромнее стоит здание горисполкома. Где-то между ними стоит памятник, тоже известно кому. Названия центральных улиц города могут чуть-чуть варьироваться, но среди них всегда есть улица Ленина, Советская, Комсомольская, Московская и так далее. Руководствуясь этим правилом, Олег Романович прошелся под моросящим дождиком по улице Советская и вышел на площадь Ленина. Понимая, что горкома партии, как такового, в городе уже нет, направился к горисполкому, думая о том, с кем бы там поговорить. Но входить в государственное учреждение не стал, было еще рано, около восьми утра. Решил прогуляться по улице, посмотреть, как тут люди живут.
Народу на улице было мало. Лишь отдельные прохожие брели, кто куда. Изредка проезжали машины легковые, все больше старенькие Москвичи, Жигули и Газики. Волги появлялись тоже, но блеском хрома и красками не блистали. Все они были серыми, покрытыми толстым слоем грязи. Грузовики попадались совсем редко, они тоже были грязны до невозможности и шли порожняком. Из-за угла выскочила более или менее чистая Волга и тут же встала. Спустило левое переднее колесо. Из машины вышла женщина в высоких сапогах, брюках цвета хаки и грустно-коричневой куртке. В сердцах она пнула ногой колесо и пошла открывать багажник. Долго возилась там, потом вытащила домкрат и стала прилаживать его к машине. Делала она это достаточно бестолково. Сердобольная душа Олега Романовича не смогла долго терпеть это зрелище. Он подошел к машине и обратился к хозяйке с присущей ему учтивостью:
– Простите, мадам, – сказал он, – мне кажется, что вы не слишком опытны в обслуживании автомобиля. Давайте я вам помогу.
Женщина удивленно посмотрела на добровольного помощника, смерила его взглядом и спросила:
– Откуда ты такой здесь взялся?
– Ну вот, за это утро меня уже второй раз спрашивают, откуда я здесь взялся, – подумал про себя Олег Романович. Видимо, своим видом я не слишком вписываюсь в местный колорит.
