Еду я обратно, ночь теплая, снег уже с неделю, как полностью стаял, поэтому было сухо. Время половина второго. Дорога пустая, ни одной машины, в то время машин было намного меньше, чем сейчас, к тому же перед Олимпиадой Москву закрыли для иногородних. Я прибавил скорость и открыл окошко. Свежий ветерок приятно освежал и привносил запах распускающихся тополей. Светит луна – как-то особенно сильно светит! Мне хорошо! И я почему-то забываю, что скоро на работу, и решаю остановиться, выйти и полюбоваться на просыпающуюся природу. Выйдя из машины, тут же понял, что свет исходил не от Луны. Почти над дорогой, немного в стороне от нее, висел яркий предмет, а точнее не предмет, потому что не видно было никаких очертаний его, а светлое пятно на фоне темного неба. И трудно было определить расстояние до него, в километре он от земли или меньше. «Тарелка!! – была первая моя мысль. А надо сказать, в этом месте Ленинградского шоссе, от Зеленограда до Химок, их и раньше замечали и говорили о них. Да я и сам, раз давно проезжая здесь с пассажиром, обратил внимание, что некоторые машины остановились у обочины, а их водители стоят рядом, задрав головы вверх. Пассажир, заинтересовавшись, предложил остановиться и посмотреть. И мы с ним минут десять наблюдали за хаотическим перемещением световых точек на небе. Их было четыре или пять, но тогда они были достаточно высоко. Сейчас же Оно было близко и светилось мягким, а точнее изливало свет, не било лучом на землю в одно место, а как будто наступал рассвет, хотя до него было еще далеко. Оно постояло некоторое время неподвижно, потом плавно переместилось в мою сторону и оказалось прямо надо мной. Постояв так несколько времени, резко ушло вверх, и, когда удалилось до размеров световой точки, я увидел еще одну такую же. Они медленно двигались навстречу друг другу.
«Что же это такое?» – думалось мне. Интересно, но я не увидел никаких очертаний тарелки, ни каких-то других обрисовывающих конфигураций – это было просто светлое пятно на фоне ночи. Вспомнилась теория, что это неизвестное явление природы.
«Ну вот, – с сожалением и некоторой долей иронии, улыбнувшись, подумал я и о себе, – а ты хотел, чтобы тебя забрала тарелка».
В это время точки сблизились и, слегка вспыхнув, соединились в одну. А после небольшой паузы начали снижаться, вернее, теперь уже одна общая быстро приближалась ко мне. Метрах в ста она замедлила движение. Стало светло – как днем. А Оно опускалось все ниже и ниже и уже начало обволакивать меня. Во мне не было ни чувства страха, ни желания убежать, спрятаться… Сознание мое и воля ослабли, как бы доверяя и подчиняясь неизбежности. И тут я потерял сознание. Вернее, я не терял его в общеизвестном смысле – я просто ничего не помнил, что происходило дальше. Единственное, в последний момент смутно промелькнули очертания странного, непонятного помещения.
2
Пришел в себя я на берегу реки, лежащим на песке в двух метрах от воды. На мне был надет то ли пиджак, то ли куртка из простого плотного холста и такие же штаны. Все «брезентового» цвета. Под пиджаком теплая водолазка, тоже серо-зеленая. На ногах, если можно их так назвать, кроссовки, из такого же материала, но более толстого, как брезент, даже толще, застегивающиеся на липучках. Мой головной убор напоминал бейсболку, только с более коротким козырьком.
«Вот тебе и раз, значит я действительно побывал на тарелке, – подумал я, оглядывая себя. – Где же я теперь?.. И зачем меня переодели?..» – продолжал я рассуждать. Потом встал и огляделся.
Река была широкая с тихим течением – очень похоже на Москву-реку. Берег реки был высоким и песчаным, довольно крутым, градусов сорок. Наверху виднелись верхушки деревьев с уже распустившимися листиками, похожими на осиновые.
Этот песчаный крутой пляж остро напомнил мне картину детства и юности. Жили мы на Живописной улице в деревянных двухэтажных барачных домах, рядом с клубом Курчатовского института. Сюда, на этот пляж, мы, пацаны, босиком в одних трусах прибегали купаться. Здесь в тринадцать лет я впервые переплыл Москву-реку. А на том берегу был женский нудистский пляж, куда мы, переплыв, иногда ходили подсматривать сквозь щели в деревянном заборе.
Все это хорошо, но странное мое положение быстро заставило вернуться к настоящему. Механически опустив руки в накладные карманы моей новой одежды, я обнаружил там свои зажигалку и перочинный нож – все, что мне было оставлено. Сигарет не было. «Хорошо хоть, что я на Земле, а не на какой-нибудь неизвестной планете», – подумал я. В этом я не сомневался: и река, и утреннее солнце, и вверху зеленеющие деревца – все было знакомым и родным. Слегка смущало, что уж больно чистая вода в Москве-реке; да и дышалось слишком легко, такой чистый воздух, что одного вдоха мне хватало почти на целую минуту; теперь я заметил, что дышу очень редко. Ладно, сейчас выберусь наверх и увижу: Живописная ли улица там проходит? По ней теперь пустили трамваи, только что-то не слышно их, значит, я в другом каком-то месте? С удивительной для себя, курящего, легкостью я мгновенно взлетел на этот песчаный склон и остановился пораженный. Передо мной открылась возвышенность, до самого горизонта поросшая лесом. Лес и больше ничего. Я оглянулся на тот берег – та же картина. Сплошным нескончаемым массивом стоял лес, чего снизу не было видно. Снова повернувшись и внимательней присмотревшись к деревьям, я обнаружил некоторые различия с обычными деревьями. В основном лес состоял из сосен и елей, но у елок макушки были из листьев. Такая вот елка: на две трети иголки, а верхняя часть листья, их-то я снизу и принял за осины. Еще были деревья, раскидистые, как дубы, только листья круглые и большие.
Только теперь окончательно уяснилось мое положение. Я редко терял присутствие духа, что хорошо помогало в жизни. «Вот и сейчас – сказал себе, – не впадай в панику, а попробуй по возможности уяснить для себя некоторые вопросы». И так, факт, что я попал на другую планету, что планета эта пригодна для жизни, даже больше – здесь есть жизнь; об этом говорят как чайки, летающие и покрикивающие над рекой, так и другие птицы, чирикающие и посвистывающие в лесу. Изменить произошедшее не в моих силах, и ничего не остается, как принять это за данность. Дома, конечно, привычнее, спокойней, но когда-то я бросил дом и поехал за романтикой на целину, где почему-то ее не ощутил и был разочарован не я один. А вся пафосная литература о целине оказалась просто агиткой для мечтателей. Какая она подлинная, настоящая романтика? Кто знает это точно? Возможно, и есть такие счастливые люди. Но вот судьба сама преподнесла мне новый шанс. Правда, годы уже не те… Хоть и вспомнил я о годах, но, странное дело, необъяснимое чувство молодости, легкости и силы играло во мне. Мне захотелось подпрыгнуть и достать до толстой ветки сосны, которая, как гимнастическая перекладина, находилась у меня над головой. Приготовившись, я прикинул – не достану, слишком высоко, попробую сначала хоть одной рукой коснуться – и, изо всей силы оттолкнувшись, врезался в нее головой, потерял равновесие, перевернулся в воздухе и упал на спину. Поднявшись и потирая ушибленное место на голове, начал соображать, что произошло. Наверно, масса этой планеты меньше земной, а мышцы мои еще не привыкли настолько, чтобы я мог координировать свои усилия. Другой вариант, пришедший мне в голову, что те, кто перенес меня сюда, каким-то образом влили в мои мышцы дополнительную силу. То, что они запросто могли это сделать, в этом сомневаться не приходится, уже одно то, что они доставили меня сюда, говорило об их возможностях. Получается, им нужно, чтобы я был очень сильным. Иначе сожрет меня местное зверье, или дикари, или кто тут еще обитает… И конец их эксперименту. Ведь не шутки же ради привезли меня сюда – не их это уровень так шутить.
