«Все это теперь ерундистика, мелочи», – подумал Николай, у которого чувство радости постепенно уступало место озабоченности. Он подумал: «Не о том мыслишь, мне же теперь уже 62, пенсионер, с работы, конечно, уволен, да… надо начинать новую жизнь. Куда же теперь, домой? Интересно, что с квартирой?». Когда они с женой после развода разменяли трехкомнатную, ему досталась однокомнатная в хрущевке. Сейчас, наверное, уже конфисковали. «Знать бы заранее, предупредил бы сеструху, что уезжаю в командировку на 15 лет, чтобы платила квартплату», – даже теперь, в этой неопределенной ситуации, не отказал себе в удовольствии подшутить над собой Николай. Он вышел на дорогу, по ней в сторону Москвы шел сплошной поток машин, и было непривычно много иномарок. «Опели», «фольксвагены», «ауди», «мерседесы», БМВ. Николай смотрел и мысленно удивлялся: «Что такое, без меня немцы все же завоевали Москву? – даже горько пошутил он, но тут же поправился: – Ну уж нет, скорее это трофейные, или просто нефть подорожала и простой народ забогател». Как раз впереди показался фольксваген с шашечками на крыше. Николай поднял руку и он остановился. «В Москву?» – поинтересовался через приоткрытое окошко правой двери водила. И узнав, что на Октябрьское Поле, приподнял кнопку двери, блокирующую замок. Николай сел и удовлетворенно с выдохом произнес: «Ну, дома!» Водила тронулся и, оглядев его, с удивлением спросил:
– Где же ты так сохранил таксистскую форму, я и сам бывший таксист и тоже обслуживал Олимпиаду, сейчас ее вообще не встретишь, все уже давно износили и повыбрасывали, а у тебя новейшая, прямо с иголочки. Николай, подумав, не стал ему ничего объяснять, все равно не поверит, и решил лучше завести обычный житейский разговор случайно встретившихся людей и знающих, что скоро расстанутся. На вопрос, в каком парке он работал, тот ответил, что у мамы Жени (так таксисты называли директоршу 15-го таксистского парка).
– Сосед, значит, – заметил Николай, – ведь я по соседству пахал, у Рекблата.
– Ну ты даешь, твоего Рекблата уволили еще при коммунистах, проворовался, тогда сильно воровать запрещали, – заявил водила.
– А сейчас вы что, при капиталистах живете? – удивился Николай.
– Почему мы, а ты? Странный ты какой-то, – снова подозрительно оглядев его новую форму, заметил водила и спросил: – Сидел, что ли? – Но тут же сообразил, что даже в этом случае такая неосведомленность выглядит подозрительно.
Николай молчал, но все же потом решил ответить:
– Почти сидел, а может и отдыхал, но очень далеко, с Земли не видно.
И они оба замолчали. Николай с удивлением рассматривал на подъезде к Москве обочины, застроенные какими-то несуразными сооружениями, осмысливал услышанное и прикидывал, что же ему теперь делать. «Хоть квартира наверняка уже не моя, но доехать все равно надо, зайду и расскажу хозяевам, что когда-то в ней жил, попробую объяснить, как пропал, интересно, как отреагируют, скорее всего позвонят по 02… а без милиции никак не обойтись, туда так и так придется обращаться». А таксист думал как бы побыстрей довезти этого странного чудака, а может и бандита, и высадить.
Подъехали к метро – водила спросил улицу. Николай назвал свой адрес – улицу и дом. Но оказалось, что на Тухачевского его пятиэтажки снесены и на их месте красовались девятиэтажные корпуса. Николай растерянно молчал.
– Ну чо, давай расплачивайся, выходи и сам разбирайся, – с нетерпением поторопил таксист.
Николай посмотрел на него, пожал плечами, механически, как-то растерянно достал двадцатипятирублевую купюру, протянул ему и сказал:
– Возьми чирик, что-ли, – он имел в виду, что десяти рублей даже с чаевыми вполне хватит.
Напомним читателю, что в результате денежных реформ, начавшихся в 91-м году, в 95-м купюра в 25 рублей давно уже не выпускалась.
Таксист теперь уже очень внимательно окинул взглядом новую форму пассажира, посерьезнел лицом и сказал:
– Ты и вправду долго отдыхал где-то слишком далеко.
И уже участливым тоном начал объяснять ему сложившуюся и неожиданную для обоих ситуацию, в меньшей степени, конечно, для него самого. Если бы он был обыкновенным бомбилой, просто плюнул бы, простился и уехал. Но он работал официально, по лицензии, и, прикинув, вдруг есть возможность все же деньги получить, ну там родственники окажутся или еще что, задумался. Николай все молчал, ему-то точно было о чем подумать, теперь, после объяснений таксиста, он окончательно осознал, что отсутствовал очень долго. А тому начало надоедать, и он предложил выход:
– Ну что сидишь, я, конечно, сочувствую, мы, как говорится, не без понятия, и вот тебе два варианта: хочешь, иди, я без претензии – не обедняю, а хочешь, звони родственникам или друзьям, если есть такие. – И он достал мобильник.
Николай, увидев его, тут же решил:
– Давай третий вариант, звони в милицию, она-то, надеюсь, осталась у вас.
Таксиста это совсем не устраивало, для него же время – деньги, а тут предстояла задержка, может, и длительная, и он заупрямился, даже попытался высадить пассажира, но не получилось. Пришлось звонить, достаточно быстро подъехала машина с надписью на борту «ПМГ». На вопрос к таксисту, мирно беседовавшему с пассажиром: «Что случилось?» – тот, причем по совету Николая, объяснил, что пассажир попытался расплатиться уже не бывшей в ходу старой купюрой и сам потребовал вызвать милицию.
Документов у Николая, конечно, не оказалось, и его сопроводили в отделение. Таксист отказался писать на него заявление, сказал, что хорошим людям все прощается, и его отпустили. В дежурной части отделения попросили освободить карманы. Николай выложил на стол сапфир, сигареты и 25 рублей, назвал свой ставший теперь бывшим адрес, ФИО и год рождения. Посадили в «обезьянник». Часа через полтора отвели к следователю, человеку неумному, да еще и подлому. Когда тот проверял по компьютеру, оказалось: жил когда-то такой человек, но давно пропал без вести. На беду и выглядел Николай гораздо моложе.
– Давай рассказывай о себе, только честно, сам знаешь, чистосердечное признание вину смягчает, – предложил он Николаю.
И Николай начал рассказывать все, что с ним произошло. Но тот прервал, даже не дослушав, и понес, на взгляд Николая, полную околесицу.
– Знаем мы вас таких, – говорил он, – я пока не могу сказать, где ты украл драгоценный камень, но мы это выясним обязательно. А вот примерную версию о тебе я могу предположить. Этого Николая, за которого ты пытаешься себя выдать, очевидно, ты и убил и теперь пытаешься зарегистрироваться под его именем. Ну что, как тебе такой расклад?
Этот следак сразу Николаю не понравился, а теперь уже начал его раздражать. Получается: объявился на родной Земле и нет необходимости скрывать себя, это ж такое сладостное чувство, которое и описать-то сложно. А тут встречается такой вот начальствующий идиот и пытается сломать и испортить, как иногда говорят в простом народе, весь кайф.
И Николай, еще не знакомый с методами новых кадров демократической милиции, ведь в его время в основной массе она была народной, грубо начал учить следователя способам дознания:
