Не имея с вами связи, я сам решил: а что, если эту организацию включить в наш союз? Ведь с самого начала Новицкий ухватился за меня, стоило мне намекнуть, что я – человек Савинкова. Я соврал еще, будто я здесь, в Москве, возглавляю одну из самых больших организаций нашего союза. Он не поверил. Стал проверять, но он же о нашем движении знает меньше меня, а я предъявил ему Зекунова и еще двух членов моей группы. Тогда я сказал ему, что я ваш личный адъютант, Новицкий этому заметно обрадовался.
Когда зашла речь о вас, я быстро загнал его в угол. А некоторое время спустя Новицкий говорит мне: “Помогите нам установить связь с вашим главным руководителем”. Я ему в ответ, чтобы поддразнить его, говорю, что нам с ними будет неинтересно, мы – люди решительного действия, мы ходим не с кукишем в кармане, а с маузером. И сразу я понял, что сказал не так, особенно про маузер. Но было поздно, и Новицкий в тот раз вопрос о связи с вами больше не поднимал. Однако спустя две недели он опять поставил вопрос о связи с вами, и я окончательно понял, что плохо веду игру, в чем честно и признаюсь, – не оказался на уровне в вопросе тактики. Но главное все же в том, что я нашел эту организацию “ЛД” и установил связь с Новицким, который является одним из ее руководителей. Но теперь какой-то ход нужно сделать с вашей стороны, чтобы Новицкий видел наш интерес. С его стороны интерес есть».
Савинков трижды перечитал письмо. Он даже вспомнил этого самого Новицкого, не подозревая, что чекисты пустили таким образом пробный шар. Никакого решения он не принял, но приказал Варшаве все внимание уделить этому делу. И прежде всего узнать политическую программу «Либеральных демократов».
* * *
Зекунов вернулся в Москву и тщательно доложил о результатах своей поездки. Чекистов интересовало буквально все, ведь мелочей в таком деле просто не бывает. Тем более что в Варшаву теперь уже предстояло отправляться Федорову. Согласно плану, он должен был потребовать встречи с самим Савинковым и, когда ему в этом откажут, разыграть жгучую обиду, но и не отказаться познакомить членов Союза защиты Родины и свободы с идеологией «Либеральных демократов». Свою «тронную речь» Федоров выучил буквально наизусть, тщательно шлифуя детали в разговоре с начальником контрразведки Артузовым, который на этом своеобразном экзамене играл роль помощника Савинкова.
В действительности все случилось, как и предполагали на Лубянке. Разумеется, ни к какому Савинкову Федорова никто просто так допускать не собирался. На этот случай есть помощники, которые и ограждают бесценное время вождя от траты на пустые разговоры. Поэтому именно Философову было суждено первому узнать, что же это такое – «Либеральные демократы». Слушал он очень внимательно, ведь основные тезисы Федорова ему было необходимо потом рассказать лидеру организации:
«Почему мы выбрали именно господина Савинкова, а не другого? Этот вопрос обсуждали всего-навсего два доверяющих друг другу человека из руководства “ЛД”: я и профессор военной академии Новицкий, заместитель лидера организации и мой давний друг. Он еще не поддерживает меня в ЦК открыто, но уже оказывает мне всяческое негласное содействие. Он дал мне на свой риск и доверенность на эти переговоры. Деятели из эмиграции монархического толка исключаются категорически. Монархия – трагедия России. Эсеры старого покроя, от которых ушел ваш Савинков, – эти вообще неизвестно что и для чего существуют. Военные – те мечтают об интервенции, а мы считаем, что крови Россия пролила достаточно. Но вот Новицкий с помощью Шешени получает программу вашего союза. Не все в ней мы можем принять, но основная идея нам понятна и привлекательна – мы тоже за демократическую, парламентарную Россию. Но при таком положении на переговоры мы должны идти только с самим Савинковым. Ибо только он, как нам кажется, может полновластно и окончательно определить отношение вашего союза к тому, что в его программе мы не принимаем. И решить главный вопрос – о политической консультации нашего руководства…»
Все вроде бы правильно, но червь недоверия к любому гостю из «большевизии» гложет Философова. Он напишет Савинкову подробный отчет о ходе переговоров, укажет отдельно на сомнения и о принятом решении: отправить в Россию одного из членов Союза защиты Родины и свободы. Пусть посмотрит на месте, что к чему с этой загадочной пока организацией. Через несколько дней из Парижа придет ответ:
«Ваше решение послать туда Фомичева считаю совершенно правильным со всех точек зрения. В случае неудачи наша потеря легко восполнима. Всякая проверка там нашими глазами стала более чем необходимой.
Будем теперь терпеливо ждать. Не стоит ли напечатать в нашей газете статью без подписи – этакое туманное предчувствие чего-то под знаком “плюс” и парочку намеков, но более чем осторожных. Понимаете? Только предварительно пришлите мне – подумаем, так сказать, вместе. Это очень, очень важно!
Терпение, мой друг!»
* * *
Для встречи «ревизора», чье явление было как раз приятнейшим для чекистов, все было готово. Конспиративная дача как нельзя лучше соответствовала статусу таинственной и могущественной организации. Шешеня, осознав, что вымолить прощение можно только исключительно чистосердечной службой, рьяно взялся исполнять свою роль. Фомичеву было решено приготовить и сюрприз: встречу с самым настоящим контрреволюционером. Профессор Исаченко возглавлял одну из тайных монархических организаций и уже давно должен был быть арестован. Но Артузов, подобно Плюшкину, берег в своем хозяйстве даже ржавый гвоздь. Его план был чрезвычайно прост и эффективен: во время встречи демократ Фомичев и монархист Исаченко неизбежно переругаются на почве реализации планов по спасению Родины. Таким образом будет укреплена вера посланца из Варшавы, что «Либеральные демократы» – единственные возможные союзники Савинкова в красной России.
Все так и вышло. Уже через 15 минут переговоры перешли на повышенные тона, а участники стали обмениваться взаимными оскорблениями. В результате Фомичев с высоко поднятой головой покинул «зал заседаний», обвинив Исаченко в полном непонимании исторических и политических процессов, произошедших в России в последние годы. После чего спокойно отправился на заседание объединенного центра «Либеральных демократов» и савинковцев, а профессор – во внутреннюю тюрьму на Лубянку, где, по всей видимости, был вскоре расстрелян.
Фомичев к восторгу чекистов сам завел разговор о том, что нужно объединять усилия в борьбе с ненавистными Советами. Представители «Либеральных демократов» для вида изобразили мучительные сомнения, но вскоре согласились. Поставив, правда, одно немаловажное условие: это должен быть только первый шаг. Им необходимы политические консультации с Савинковым – и желательно личные, а не путем переписки и с использованием многочисленных посредников. Довольный удачно завершенными переговорами Фомичев отбыл в Варшаву.
Философов, получив отчет «ревизора», остался настолько доволен ходом дела, что забыл проинформировать Савинкова. Лидер Союза защиты Родины и свободы узнал о московских договоренностях совершенно случайно и, понятное дело, был взбешен. В гневной отповеди «варшавским сепаратистам» он указывал, что сам будет решать, что важно, а что нет. И если подобное повторится впредь – заменит всех местных руководителей союза. Наконец получив содержательный отчет о встречах Фомичева с руководителями «Либеральных демократов», бывший террорист взял время на раздумье. Он понимал, что эта организация действительно существует и с этим надо считаться. Но еще лучше он осознавал, что проводить политические консультации на расстоянии – верх авантюризма, который он себе позволить не может. В этой ситуации, поскольку сам он в Россию пока не собирался, выход был только один: принять представителя организации в Париже. Если «Либеральные демократы» – все же провокация чекистов, то он как опытный подпольщик ее раскроет. А если все чисто, то можно будет начать объединительный процесс уже на серьезном уровне и готовить собственный переезд в Россию. И пока в Москву шло письмо о готовности Савинкова к переговорам во Франции, сам бывший эсеровский террорист внимательно перечитывал программные документы «Либеральных демократов». В архиве ФСБ России хранится первый вариант, написанный Федоровым. На нем есть пометки Артузова, Пузицкого и Менжинского, свидетельствующие о том, с какой тщательностью чекисты готовили эту операцию:
