«Есть распоряжение устроить меня на службу через имеющуюся оказию таможенного отдела. Этот отдел ГПУ, ведущий наблюдение за приграничной полосой и поступающей контрабандой, предложил на этих днях Всероссийскому инвалидному комитету (Вико) взять на себя организацию подставных лавок в Москве для поимки контрабандных товаров. Согласно плана таможенного управления все заведывающие лавками будут считаться агентами отдела по борьбе с контрабандой и в своей работе будут инструктироваться сотрудниками последнего.
Отдел по борьбе с контрабандой работает в теснейшем контакте с контрразведывательным отделом ГПУ. Многие из сотрудников отдела по борьбе с контрабандой являются и секретными сотрудниками контрразведывательного отдела при ГПУ. Удачей является поставить себя в такое положение, чтобы, заручившись доверием и знакомствами среди членов ГПУ, получить предложение сделаться их сотрудником в отделе контрразведки сначала секретным, а потом и открытым, приняв которое использовать свое положение для целей МОЦР».
Глава 6
«Трест» набирает обороты
В 1920-х годах огромной популярностью, главным образом среди молодежи, в эмиграции пользовалось движение евразийцев. Вчерашние чины белых армий пытались найти объяснения и причины национальной катастрофы и, самое важное, ответить на извечный русский вопрос: что делать? Отличительная черта нашей интеллигенции – пытаться создать смесь несовместимых идей – сразу же сказалась на новом движении. Его программа представляла собой причудливый коктейль из преклонения перед Россией, гордости за принадлежность к Евразии как истоку самых разных культур и уважения к большевистской революции, которая должна была дать на выходе развитие самобытности страны.
Благоговея перед великим русским философом Бердяевым, евразийцы с готовностью принимали его точку зрения на то, как должно развиваться их движение:
«Они видят, в отличие от “правых”, что новый народный слой выдвинулся в первые ряды жизни и что его нельзя будет вытеснить. Евразийцы признают, что революция произошла и с ней нужно считаться. Пора перестать закрывать глаза на свершившееся. Ничто дореволюционное невозможно уже, возможно лишь пореволюционное. Евразийство по-своему пытается быть пореволюционным направлением, и в этом его несомненная заслуга и преимущество перед другими направлениями. Они реалистичнее других политических направлений и могут сыграть политическую роль. Да и нужно признать, что значение в политической жизни России будет иметь главным образом молодежь. Неуважение к человеческой мысли, к человеческому творчеству, неблагодарность к духовной работе предшествующих поколений, нежелание почитать даже великих своих людей есть русский грех, есть неблагородная черта в русском характере. Нигилизм остается в русской крови, он так же проявляется “справа”, как и “слева”, так же возможен на религиозной почве, как и на почве материалистической. Русские ультра-православные люди так же легко готовы низвергнуть Пушкина, как низвергали его русские нигилисты. Русские люди с легкостью откажутся от Достоевского и разгромят Соловьева, предав поруганию его память. Сейчас иные готовы отречься от всей русской религиозной мысли XIX века, от самой русской мессианской идеи во имя исступленного и нигилистического утверждения русского православия и русского национализма. Но быть может, всего нужнее для нас утверждать традицию и преемственность нашей духовной культуры, противодействуя нигилистическим и погромным инстинктам, преодолевая нашу татарщину, наш большевизм. Русским людям нужно прививать благородное почитание творческих усилий духа, уважение к мысли, любовь к человеческому качеству…»
Уже в свою первую поездку за границу в роли представителя мощной антисоветской организации Якушев обратил внимание на новое течение в эмиграции. Собственно, пройти мимо него он бы не смог. Артамонов и Арапов, которые сопровождали его в Берлине, были хотя и монархически настроены, но не скрывали симпатий к евразийцам. Вернувшись в Москву, Якушев сразу поделился собственными наблюдениями с начальником иностранного отдела ГПУ Артузовым.
Тот тут же решил, что Монархическая организация Центральной России просто не может существовать, не имея в своих рядах евразийцев. Начались поиски подходящего человека. Прежде всего, он должен был быть интеллигентом, который разбирался бы в большинстве философских течений. Он должен был обладать хорошей риторикой, чтобы уметь убеждать своих оппонентов. Он должен был быть достаточно убедителен в своих антибольшевистских настроениях. После долгих раздумий выбор пал на Александра Лангового, сына известного в Москве профессора медицины. Разумеется, в жизни он был идейным коммунистом. Одним из первых вступил в РККА, был награжден орденом Красного Знамени. Его сестра служила в ЧК, что, безусловно, было прекрасной рекомендацией для Артузова.
Весной 1924 года на переговоры с лидерами Монархической организации Центральной России прибыл, нелегально перейдя советско-эстонскую границу, евразиец Мукалов. Посетил Москву и Харьков. Все ему очень понравилось. Особенно встречи с командирами воинских частей, которые примут участие в грядущем перевороте. Уезжал он уже восторженным поклонником Якушева.
А тот не дремал. Во время своей следующей поездки в Берлин он предложил отправиться в Москву и Арапову, чтобы лично провести переговоры с лидером евразийской фракции «Треста» Ланговым. Разумеется, Арапов с восторгом согласился. Уже вернувшись в Берлин, он рассказывал знакомым о первых минутах на Родине:
«Границу перешли благополучно. Я отдохнул и на следующее утро сел в скорый поезд, идущий в Москву. Бумаги были в порядке. Бояться было нечего.
Пассажиров было немного. Я вышел в проход, остановился у окна и, глядя на бегущий мимо лес, закурил. С другого конца в вагон вошли два железнодорожных чекиста и кондуктор. Это меня не взволновало. Обычная – подумал я – проверка документов и билетов, но они не остановились у первого купе, а направились в мою сторону.
Опасность показалась очевидной. Нужно было мгновенно принять решение. Рука сжала лежавший в кармане револьвер. Я мог застрелить одного, но был бы убит выстрелом другого. Можно было выбежать на площадку, открыть дверь и выпрыгнуть на ходу, но и это было бы верной гибелью. Собрав силу воли, я не дрогнул. Они подошли, и один из них укоризненно сказал: “Вы что, гражданин, забыли, что в проходе курить воспрещается?.. Три рубля штрафа!”».
Переговоры прошли на ура. Да ведь иначе и быть не могло. Чекисты долго готовили этот вечер и предусмотрели все возможные неожиданности. Выступавшие дружно поддерживали идеи советской монархии и требовали воспитывать новые поколения в верности евразийскому учению. Арапов был восхищен. Огромное впечатление на него произвела и встреча с главой «Треста» генералом Зайончковским, который настоятельно советовал гостю уяснить главное: Монархическая организация Центральной России – серьезная сила, с которой эмиграции необходимо считаться.
19 января 1925 года в Берлине открылся первый евразийский съезд. «Трест» на нем представлял Ланговой. Он прочитал достаточно подробный доклад и был введен в состав совета евразийцев.
