Но на Лубянке прекрасно понимали: нельзя класть все яйца в одну корзину. Иначе говоря, не стоит делать ставку на евразийцев, ведь в руководстве Русского общевоинского союза и Высшего монархического совета таковых не было. А именно против этих двух организаций и создавался «Трест». В этой связи Якушеву поручили подкорректировать тональность своих выступлений. Резидент кутеповской организации в Польше Сергей Войцеховский писал в воспоминаниях:
«Якушев говорил об евразийстве неохотно. Создавалось впечатление, что МОЦР терпит евразийское увлечение Лангового, но ему не сочувствует. Может быть, он понимал, насколько этот московский “евразиец” не похож на ревнителя “бытового исповедничества”, но мне кажется, что отношение Якушева к этому эмигрантскому движению объяснялось не только опасением, что неудачная игра его товарища по провокации возбудит в эмигрантах подозрение, а заигрывание с евразийцами отразится неблагоприятно на советских агентах МОЦР. Мне кажется, что идеализм первоначального евразийства и профессорская оторванность его создателей от повседневной жизни раздражали Якушева помимо его воли. Он считал их “болтунами”, чем-то вроде “вождей” февральской революции, которых ненавидел».
* * *
Осенью 1924 года резко активизировалась боевая организация Кутепова. Это вызывало тревогу в иностранном отделе ГПУ. Якушеву было поручено срочно выяснить, что следует ждать от военной эмиграции. Для этой цели он в компании генерала Потапова отправился в Париж на встречу с великим князем Николаем Николаевичем. На ней впервые «Трест» озвучил финансовую составляющую вооруженного восстания в советской России. Генерал Потапов заявил тогда: цена вопроса – 25 миллионов долларов. Дескать, дайте нам эти деньги – и через полгода большевиков не будет. Но у великого князя таких средств не было. Не было и четверти необходимой суммы. Николай Николаевич посоветовал Якушеву обратиться по этому вопросу в торгово-промышленный союз. Тот так и сделал.
Битых три часа он старательно убеждал его руководство в необходимости восстановления монархии и в том, что на это благое дело денег жалеть не следует. Безрезультатно. Якушева слушали, ему поддакивали, но денег не давали. Он даже предлагал взять займы у иностранных банков на выгодных для кредиторов условиях. Ну хотя бы 10 миллионов. А там процесс пойдет, и все поймут, как горько они ошибались, не веря в силы Монархической организации Центральной России. Но и это не помогло. Промышленники выслушали Якушева и уклонились от этого грандиозного плана.
Две неудачи подряд не остановили Якушева. Он обратил свой взор на бывшего премьер-министра Коковцева. Обедая с ним в ресторане, Якушев произносил зажигательные речи о восстановлении монархии, коронации великого князя Николая Николаевича, грядущем возмездии большевистским лидерам. И разумеется, о деньгах для нужд «Треста». Но и Коковцев ничем не помог. В довершение всего не состоялась встреча с генералом Кутеповым, ради которой, собственно, Якушев и отправлялся в Париж.
Тщательно проанализировав итоги поездки, Артузов нашел единственное возможное в данной ситуации решение всех проблем: начать влиять на Кутепова посредством Захарченко-Шульц. Прежде всего в финансовых вопросах. Для этого при каждом удобном случае ей напоминали, что деньги на восстановление монархии добываются трудом. Спасибо Стауницу, который завлекал в финансовые махинации нэпманов. А если бы его не было?
Однако Артузов просчитался. Мария Владиславовна, что бы о ней потом ни рассказывали в русском зарубежье, никогда политиком не являлась. И функционером тоже. Она, как и помощник Савинкова Павловский, была реальным человеком дела. То есть устроить террористический акт ей было легче, ближе и понятнее, нежели задумываться об источниках финансирования антибольшевистского движения или решениях стратегических вопросов. Она жаждала борьбы. А вместо этого была вынуждена докладывать Кутепову не о взорванных мостах или убитых комиссарах, а о взаимоотношениях Монархической организации Центральной России с эмиграцией:
«Сегодня шифровал им письмо на имя В. К. Н. Н. (великого князя Николая Николаевича. – А. Г.). Кроме фраз общего характера, ничего нет. По-видимому, нечто вроде выражения верноподданнических чувств, но форма слишком свободная и нам непривычная. Создается впечатление, что с В. К. связь есть. Содержание вкратце – выражение радости по поводу согласия В. К. возглавить освободительное движение; признание, что только его имя может объединить всех русских людей; предостережение от преждевременного выступления под давлением “легкомысленных, действующих из личной выгоды людей”. Они выражают надежду от себя и от десятков тысяч людей, вверивших им свою судьбу, что в нужный момент В. К. вынет свой меч и поведет их в последний и решительный бой».
В такой ситуации Артузов решил играть ва-банк: поручил Якушеву предложить Захарченко съездить с ним в Париж на переговоры с Кутеповым. Так генерал мог бы узнать всю информацию о «Тресте» от своего доверенного лица – и это помогло бы дальнейшему сотрудничеству.
Якушева долго готовили к встрече с легендарным генералом. Артузов лично подробно инструктировал секретного агента иностранного отдела ГПУ об обстановке в Русском общевоинском союзе и различных течениях в эмиграции. Более всего Лубянку беспокоила боевая организация Кутепова. Было крайне сложно бороться с группами из трех офицеров-террористов, которые шли в СССР с великолепно подделанными документами.
В начале июля 1925 года Якушев и Захарченко прибыли в Париж. После недолгих переговоров доверие Кутепова к Монархической организации Центральной России еще больше укрепилось. Он даже рассказал Якушеву о возможности получения крупного займа в США, поскольку надежды на торгово-промышленный союз были напрасными. Крупных средств у МОЦР не было. А без финансов никакая борьба невозможна. На тот момент Кутепов располагал лишь очень незначительными деньгами, большая часть из которых была пожертвованиями и без того нищих русских эмигрантов.
Главным же итогом встречи было согласие генерала стать представителем Монархической организации Центральной России в Париже. Должность эта скорее была номинальная, ведь Кутепов продолжал руководить своей боевой организацией. Для него террор был самым действенным способом борьбы с большевиками. Якушев сделал попытку отговорить генерала и преуспел. Тот отказался от запланированных убийств Дзержинского, Менжинского и Артузова.
Впоследствии в эмиграции много спорили: как мог убежденный монархист Кутепов не раскусить лжемонархиста Якушева. А почему, собственно, «лже»? Александр Александрович был самым что ни на есть идейным сторонником монархии. О его воззрениях прекрасно знали на Лубянке и именно поэтому сделали главным действующим лицом «Треста». Участник тех событий Сергей Войцеховский позднее напишет в воспоминаниях:
«Кутепов был человеком смелым и неосторожным. Но его доверие к Тресту не было безграничным. Он отклонил приглашение МОЦР съездить в Россию и “проверял” связанных с Трестом людей, но делал это – как мне пришлось убедиться – неумело и психологически неудачно».
Но это уже была хорошая мина при плохой игре…
