Аглая хотела представить свою подопечную ко двору, не дожидаясь приезда маршала Нея. Может, стоило сразу объявить обществу, что у Армана будет наследник? Елена всё никак не могла на это решиться. Ведь нужно так сказать о ребёнке, чтобы никому и в голову не пришло сравнивать даты. Елена вспомнила своё самочувствие на втором месяце беременности и решила изобразить утреннюю тошноту.
С кувшином для умывания в комнату вошла Маша. Значит, пора одеваться. Елена встала с постели и подошла к зеркалу. Пока её беременность оставалась незаметной, лишь грудь немного увеличилась, а живот чуть округлился, но под модными свободными платьями это было неразличимо. Маша принесла почищенное и отглаженное одно из двух имеющихся в запасе платьев и помогла хозяйке одеться.
Елена по-прежнему казалась очень хрупкой. С томными от слабости сапфировыми глазами на бледном личике, она походила на бесплотного ангела, но за этим эфемерным обликом уже угадывалась сильная и гордая русская княжна. Самой ей это нравилось, а о мнении остальных маркиза де Сент-Этьен не особо не заботилась.
Легко постучав, в комнату вошла мадам Ней. Похоже, что в Париже Аглая сразу вспомнила, что уже восемь лет как носит герцогский титул: её утренний наряд – малиновый бархат и серебро – выглядел роскошным, а рубиновые серьги и колье стоили целое состояние.
– Как ты себя чувствуешь, дорогая? – Аглая вгляделась в лицо своей гостьи и заволновалась: – Ты что-то бледная сегодня.
– Меня мучает тошнота…
Хотелось провалиться сквозь землю – так стыдно было обманывать Аглаю, ведь за время пути Елена искренне привязалась к супруге маршала.
– Вот как? Значит, ты беременна? – обрадовалась мадам Ней. – Какое счастье, что у маркиза будет ребёнок! Поздравляю, дорогая! Тем более, нам нужно поскорее ввести тебя в права наследования.
Елена сама себе удивлялась: она играла, как заправская актриса. Пусть её Бог потом за это накажет, но сейчас надо было сделать всё, чтобы будущий ребёнок имел крышу над головой и средства для достойной жизни. Елена робко напомнила:
– Арман дал мне письмо к своему нотариусу Трике. Мы можем передать ему послание?
– Конечно. Давай письмо, отправим его с посыльным, приложив записку с уведомлением, что ты гостишь в моём доме, – предложила Аглая и поторопила: – Пойдём вниз, а за завтраком подумаем, что из одежды нужно срочно заказать – ты должна появиться при дворе во всем блеске красоты и достоинства, чтобы сразу пресечь все разговоры о «не том выборе» де Сент-Этьена. Ты ведь принадлежишь к древнему роду, а здесь встретишь немало аристократов в первом поколении, таких как мы. Но если я отношусь к этому трезво – ведь наше герцогство оплачено кровью моего мужа, то множество случайных людей купило свои титулы деньгами и подлыми поступками.
Мадам Ней обняла подругу и повела в столовую.
– Скажу тебе по секрету – об этом теперь забыли, а я и не напоминаю – но я ведь выросла при королевском дворе, – сказала Аглая. – Моя тётя была камеристкой королевы. Я твоего мужа помню с детства, он всегда был так похож на свою мать, принцессу Марию-Евгению. Маркиз вырос в обществе самых красивых дам Франции. Конечно, все эти богатые дочки вчерашних лавочников и цирюльников, которых ему сватал император, не могли Арману понравиться, и я понимаю, почему он выбрал тебя. Ты ему ровня!
Если бы Аглая знала, каким бальзамом пролились её слова на сердце Елены.
Они вошли в большую столовую. Мебель здесь поражала воинственной роскошью: полированное красное дерево и море бронзы в виде колонн, знамён и копий. Брат как-то рассказывал Елене о новом французском стиле ампир, но видела она такое впервые. Мадам Ней усадила гостью за стол и предложила:
– Я пью по утрам шоколад и ем пару теплых круассанов, но тебе теперь нужно хорошо кушать. Давай закажем кашу или омлет?
– Пожалуйста, не надо! Я не могу сейчас есть, мне достаточно булочки, – отказалась Елена.
– Как знаешь, – не стала настаивать Аглая.
Пока слуги разливали по чашкам исходящий ароматом кофе, герцогиня стала прикидывать, сколько нарядов нужно заказать на первое время. К ужасу Елены, получилось что-то невообразимое:
– Пока ограничимся одним придворным платьем, возьмём штук шесть дневных, столько же вечерних, ну и всё остальное: белье, обувь, шляпки, перчатки, – заявила Аглая.
У Елены почти не осталось денег, а одалживать их у мадам Ней было стыдно. Вот если бы маркиза де Сент-Этьен уже получила наследство мужа, тогда – другое дело, а сейчас приходилось изворачиваться.
– По нашим традициям я должна надеть траур и нигде не появляться, – твёрдо заявила Елена.
Аглая отмахнулась:
– У тебя просто нет выбора! Ты должна завоевать Париж до того, как твоя беременность станет заметной: с животом ты не сможешь выезжать. Если ждать, когда ты родишь, время будет упущено, и император забудет, чем обязан Арману. Ты ведь не просто иностранка, ты – русская, а с Россией идет война, – возразила Аглая и предложила: – Предоставь решать мне и не волнуйся. За платья пока заплатит маршал Ней, а когда получишь наследство, рассчитаешься.
Пришлось Елене подчиниться, и сразу после завтрака она попала в цепкие руки самой знаменитой модистки Парижа мадемуазель Мишель.
Два часа простояла маркиза де Сент-Этьен в одной рубашке, пока две помощницы сухопарой модистки с огромным орлиным носом и повадками королевы снимали мерки. Потом Аглая долго совещалась с мадемуазель Мишель и в итоге договорилась, что на тоненькую фигуру Елены подгонят несколько готовых платьев, а придворное сошьют за три дня. Учуяв запах лёгких денег, ушлая мадемуазель всучила маршальше и баснословно дорогую соболью ротонду, на которую уже с месяц не могла найти покупателя.
Следующим номером в программе Аглаи числился «кудесник Поль», тот должен был заняться отросшими до плеч волосами Елены. Поль оказался высоким женоподобным молодым человеком.
– Добрый день, ваша светлость, – обратился он к мадам Ней. – Чем могу быть полезен?
Хозяйка указала парикмахеру на Елену и попросила:
– Нам хочется, чтобы вы поколдовали над прекрасными волосами маркизы де Сент-Этьен. Только деликатно. Нам не нужны вопросы окружающих, нам нужно только их восхищение…
Глубокомысленно кивнув, месье Поль взялся за дело: он расчесал волосы Елены, подровнял их, а потом поднял часть локонов, закрепив их шпильками на макушке. Свободные кончики, завиваясь, образовали пышную шапочку. Остальные пряди парикмахер разделил на прямой пробор и собрал на висках в крупные локоны. Причёска получилась такой милой, что мастер сам захлопал в ладоши.
– Маркиза введёт новую моду: вместо узла на макушке – масса локонов. Какая прелесть! – восхитился он.
Поля поддержала мадам Ней, а Елена с ними согласилась. Кто бы мог подумать, что болезнь и беременность превратят княжну Черкасскую в настоящую красавицу?..
К тому времени, когда парикмахер отбыл, в гостиной уже ожидал нотариус Трике.
