Жан насладился сполна: барон позеленел. Он беззвучно открывал рот, но так и не смог заговорить. Шлепая губами, как большая жаба, де Виларден схватился за сердце и стал заваливаться на бок. Связник подхватил барона и поднёс к его губам бокал с бренди. Сделав большой глоток, де Виларден закашлялся, но потом всё-таки смог выдавить:
– Это точно?
– Абсолютно! Я побывал в доме маршала Нея. Его кухарка оказалась заядлой сплетницей. От этой хвастливой болтушки я узнал имя нотариуса Трике, ведущего дела наследницы. В его доме тоже покупают овощи, а слуги и клерки не прочь перемыть кости хозяину. Так что можете не сомневаться – маркиза уже вступает в права наследования.
– Что ей передали? Замок на Луаре тоже? – прошептал барон.
– Подробностей я не знаю, но во время моего визита оба клерка месье Трике пили на кухне кофе и как раз обсуждали, что полученный маркизой замок граничит с землями Талейрана. Кстати, по слухам, всесильный князь покровительствует молодой даме, а его племянница так же, как и мадам Ней, подружилась с наследницей.
Барон долго молчал, а потом вынул из кармана только что полученный кошелёк.
– Я подозреваю, что вы знаете, сколько там? – холодно осведомился он.
– Конечно! – хмыкнул Жан.
– Этого хватит, чтобы вы выполнили для меня одно задание?
– Смотря какое, – осторожно ответил связник. С бароном следовало держать ухо востро. Таких негодяев, как де Виларден, сыскать было непросто.
– Вы принесёте в дом де Сент-Этьенов молоко или фрукты, а может быть, чай (это не суть важно, решайте сами), а потом у маркизы должен случиться выкидыш. Вы понимаете?! Этот ребёнок не должен родиться, чёрт побери!
– А его мать? – равнодушно уточнил связник. – С ней что?
– Будем считать, что она не вынесла горя и скончалась…
Жан не спешил с ответом и де Виларден спросил прямо:
– Так как?
– Это реально: в чай можно подмешать нужную траву, от неё пострадает лишь беременная. Остальные домочадцы не ощутят её действия. Смерти будут выглядеть абсолютно естественными.
– Так что, возьмётесь? – настойчиво повторил барон.
– Ладно, – кивнул Жан. Он убрал кошелёк в карман и встал. – Ваше донесение готово?
Барон молча взял с полки камина голубой конверт и протянул связнику. Жак направился к выходу. Когда барон следом за ним вышел в вестибюль, там уже никого не было. Де Виларден повернул ключ в замке и вернулся в гостиную. Он чувствовал себя раздавленным. Все труды, на которые было потрачено двадцать лет, пошли прахом. Всё приходилось начинать заново. Барон рухнул в кресло, налил себе бренди и залпом выпил, но даже не почувствовал вкуса. Де Виларден долго сидел, глядя на огонь. Постепенно здравый смысл пробился сквозь пелену отчаяния. Всё-таки это нельзя считать началом. Одно дело – многочисленная родня, а другое – одинокая женщина и её неродившийся ребёнок.
«Арман погиб в России. Всё должно было закончиться ещё в прошлом году».
Тоска подступила к сердцу, захотелось выть. Ну почему вновь и вновь кто-то перебегает дорогу? Бокал за бокалом де Виларден допил бутылку. Бренди помогло – на душе стало немного легче. Ничего! Жак взялся помочь, а тот обычно держит слово… Осталось подождать совсем немного. Пусть, хоть в тринадцатом году, но справедливость наконец-то восторжествует.
Глава семнадцатая
Два письма
В военной кампании тринадцатого года уже сложилась определенная традиция: ополченцев в бой без нужды не гнали, а вот осада городов сделалась для них привычным делом. Егерский полк – такое название дал князь Ромодановский своему ополчению – направили под Данциг. Здесь ополченцы надолго застряли, ожидая, пока французский гарнизон съест подметки своих сапог и наконец-то откроет городские ворота.
Данила Михайлович занял под штаб двухэтажное здание почты в одной из ближайших к Данцигу деревень, там же, в крохотной мансарде под крышей, поселился и его адъютант Щеглов. Окошко в этой коморке оказалось маленьким и круглым, зато из него открывался великолепный вид на город. Впрочем, на взгляд Щеглова, Данциг не слишком отличался от городов, виденных поручиком в балтийских губерниях России. Все они были на одно лицо: с узкими домами, маленькими мощёными площадями и готическими костелами – не разберёшь, то ли Польша, то ли Лифляндия.
Шел март, снег на полях сделался ноздреватым, а небо стало по-весеннему ярким. Боёв не было – не считать же войной нынешнюю осаду. Щеглов поймал себя на мысли, что эта ленивая жизнь затягивает, и даже столь немногочисленные полковые дела командир полка, да и он сам с лёгкостью откладывают «на завтра». Ромодановский оставил свой губернаторский пост и сделался полковником, а его адъютант Щеглов так и остался поручиком. В ополчении новые чины ему особо не светили, но Пётр Петрович не тужил – много практиковался и наконец-то приспособился ездить верхом, особым образом подгибая раненую ногу. Жизнь была простой и понятной, а главное, такой далёкой от хлопотных будней губернаторского помощника. Впрочем, прошлое само напомнило о себе: командир вызвал Щеглова и объявил:
– Письмо тебе, Петруша. – Рамодановский протянул адъютанту конверт и с любопытством спросил: – Что там пишет барон Тальзит?
– Я просил его сообщить, если появятся новости о князе Василии Черкасском, – отозвался Щеглов и уточнил: – Разрешите прочесть?
Ромодановский кивнул:
– Да ты читай здесь…
Данила Михайлович скучал по своей прежней кипучей жизни, в полку ему не хватало размаха, и письмо от предводителя уездного дворянства явно заинтриговало его. Щеглов распечатал конверт.
Барон писал:
«Уважаемый Пётр Петрович!
Выполняя наши договоренности, сообщаю, что при расследовании известной Вам истории мною открыты два дела: первое – об убийстве князем Василием Черкасским няни Тамары Вахтанговны, а второе – об исчезновении княжны Елены.
Как Вы и предполагали, дворецкий из Ратманово был осведомлён о месте пребывания княжон и графини Апраксиной. Я встретился с сей почтенной дамой и уговорил её написать заявление о случившемся в поместье убийстве. Я сделал запросы и в Петербург, и в Москву, а также в Министерство иностранных дел для выяснения местопребывания подозреваемого. Ответы оказались неутешительными: мне сообщили, что князя Василия в обеих наших столицах нет, к тому же со службы он уволен.
Я объявил его в розыск, но боюсь, что уже поздно: ведь у преступника имеется на руках дипломатический паспорт, так что князь Василий может проживать как в России, так и за границей. Мне сообщили, что последним местом его службы по линии Министерства иностранных дел была Англия, но и во Франции он тоже подолгу жил.
Что же касается княжны Елены, то после отъезда из Ратманово от неё так и не было известий. Запросы мною везде разосланы, но ответы на них – отрицательные.
