– Вот-вот. Тюлени его плавать научили, вот он и обрадовался. Налакался уксусу, нырнул поглубже, и будто бы кто-то его там, в глубине, треснул чем-то твердым по правой голове, как раз по той, у которой и так одного глаза нет. Так он утверждает. Врет, по-моему. Сам о скалу какую-нибудь треснулся. Я осмотрел – действительно, опухоль на мозге под теменной костью…
– Ну-ну?
– Надо бы оперировать, конечно, но у него же анатомия совсем другая, чем у нас с вами. У него и кровь зеленая, и кость черная, и сердец у него три, и мало ли что еще… Буду консилиум созывать, так что готовьтесь: днями здесь у вас весь цвет планетной медицины и ветеринарии соберется… И даже, может быть, инопланетной.
– Я буду очень рад, разумеется. Но, может быть, проще его в Москву отвезти… или в Калькутту, скажем?
Старик Саша допил квас и помотал головой.
– Не желает. Я уже предлагал, упрашивал, грозил даже. Ни в какую. На Черной Скале, говорит, я по вашей милости три годика страдал, на Черной Скале и умру. В окружении, говорит, моих единственных друзей – благородных тюленей…
В эту самую секунду дверь вновь распахнулась, и на пороге в облаке дождевых капель возник высокий худой человек в длинной, до пяток, непромокаемой накидке, с узким костистым лицом, покрытым тем странным серо-коричневым загаром, по которому безошибочно опознают работника Глубокого космоса. И действительно, когда незнакомец поздоровался и сбросил накидку, под нею обнаружилась черная с серебром форма Космического флота. При виде шеврона на правом плече и значка в виде флажка над левым нагрудным карманом Старик Саша почтительно привстал из-за стола: перед ним был флагман Космического флота и член Всемирного совета.
– Здравствуйте, друзья! – звучным голосом произнес незнакомец, приглаживая ладонями седые волосы. – Позвольте представиться – флагман Макомбер, командующий третьей космической эскадрой. Не помешал?
– Что вы, что вы… – засмущался Старик Саша, а дядюшка Витема только руками замахал и бросился наливать прославленному флагману горячего глинтвейна.
– Не помните меня, дядюшка Витема? – спросил космолетчик, принимая стакан. – Тридцать лет… нет, тридцать два года назад я потерпел аварию во время тренировочного полета, вынужден был катапультироваться и свалился в тайге километрах в сорока отсюда. Насилу тогда до вас добрался, и вы меня здесь два дня выхаживали… Не помните?
– Да разве вас всех упомнишь? – благодушно отозвался дядюшка Витема. – Тридцать лет! За это время столько вас здесь с неба насваливалось, из океана навыползало, из тайги набредало, что никакой памяти не хватит… Садитесь, флагман, и будьте как дома. И скажите лучше, чем вас угостить?
– Совершенно безразлично. Впрочем, одну минутку… Если у вас найдется слегка обжаренная ножка упитанной индейки под гвоздичным соусом и с капелькой клюквенного экстракта… и чашечка черепашьего бульона… Найдется? Ну вот и прекрасно.
Дядюшка Витема поспешил на кухню, а прославленный флагман отпил немного глинтвейна и приветливо поглядел на Старика Сашу.
– А вы как здесь оказались, молодой человек? – спросил он.
– Да я, собственно, местный хирург, – сказал Старик Саша застенчиво. – Собственно, совершал обход… вернее, облет… вот и заглянул на огонек.
– Прекрасно! – воскликнул флагман Макомбер. – Мне удивительно везет сегодня! А скажите, мой дорогой хирург… – Тут он отставил стакан, навалился грудью на столешницу и, глядя Старику Саше прямо в глаза, спросил вполголоса: – Скажите мне, мой дорогой хирург, нет ли у вас случайно пациента на острове, именуемом Черная Скала?
Старик Саша даже не успел удивиться – новое и гораздо более сильное впечатление начисто вышибло из его головы загадочный интерес командующего третьей космической эскадрой и члена Всемирного совета к двуглавому пленнику на Черной Скале. Ибо опять распахнулась дверь, и в таверну вбежала, складывая зонтик, самая очаровательная девушка, какую Старик Саша за свою не очень длинную жизнь когда-либо видывал во плоти, на экранах или на фотографиях в иллюстрированных журналах. У нее было румяное от осеннего холода лицо, огромные зеленые глаза, вьющиеся каштановые волосы… Словом, это была девушка Сашиной мечты
[12]. Восторг, вспыхнувший в Сашиной груди, был, впрочем, немедленно омрачен: следом за девушкой в таверну шагнул мрачноватый детина, косая сажень в плечах, в насквозь промокшем сером комбинезоне мастера, с внешними данными, как немедленно и с горечью отметил Старик Саша, которые напрочь забивали самые прекрасные бороды в мире.
– Галя, – представилась девушка прекрасным голосом.
– Атос, – слегка помедлив, произнес детина.
– Эй, – воскликнул космический флагман Макомбер, поднимаясь со скамьи. – Кого я вижу!
Но тут из-за лиловой портьеры вышел сияющий от восторга дядюшка Витема с двумя дымящимися стаканами в руках.
– Милости просим! – провозгласил он. – Я счастлив… Но вы совсем промокли, друзья мои! К огню, к огню! Выпейте вот это. Выпейте, девочка, вы сразу согреетесь… Да садитесь же к огню, обсушитесь, а я тем временем придумаю, чем вас угостить…
– Простите, мы забежали только на минутку, – смущенно проговорила девушка Галя, сжимая стакан в ладошках. – Мы только хотели спросить…
– Да, мы должны двигаться дальше, – прервал ее мрачноватый Атос. – Здравствуйте, флагман Макомбер. Странно, я думал, что вы на Плутоне и готовите экспедицию к Фомальгауту.
– А я думал, что вы на Таймыре и монтируете новую очередь солнцепровода, – со странной интонацией отпарировал флагман Макомбер.
– Галя, это флагман Макомбер, – сказал Атос, не отрывая цепкого взгляда от космолетчика. («Вот это взгляд!» – с завистью подумал Саша.) – Ты помнишь флагмана Макомбера, Галя? Впрочем, ты была тогда без сознания. Это командующий третьей космической эскадрой.
Галя радостно вскрикнула, и Старик Саша ахнуть не успел, как она обняла Макомбера и звучно расцеловала его в обе щеки. Макомбер растроганно потрепал ее по спине.
– Рад видеть вас живой и здоровой, деточка, – произнес он. – Так вы решили побродить по старушке Земле?
– Мы… – начала Галя, но Атос прервал ее.
– Флагман Макомбер, конечно, шутит, – холодно сказал он.
Старик Саша ничего не понимал. Дядюшка Витема – тоже. Зато у дядюшки Витемы было чем заняться. Дядюшка Витема ринулся в бой. Он объ явил, что в течение ближайшего часа никто не смеет покинуть «Одинокий ландыш» под страхом смертельной обиды. Он увлек Галю к столу и усадил ее. Он почти силой впихнул Атоса в деревянное кресло перед огнем. Он принес флагману Макомберу ножку упитанной индейки с надлежащими приправами и чашку превосходного черепашьего бульона. Он с немыслимой точностью определил, что Гале необходимо подкрепиться миской лукового супа и крылышком куропатки, а Атос может уничтожить на выбор либо котлету по-киевски, либо селянку на сковородке.
