– Одну минутку, – сказал вдруг Арамис. Он по-прежнему стоял спиной к рубке и лицом к одному из иллюминаторов. – Этот самый… как его… Мээс…
– Ну? – нетерпеливо произнес Двуглавый Юл. – Ну Мээс. Мерзкий старикашка. Ну и что?
– Он ростом примерно с меня?
– Да.
– Он мохнатый, с крыльями, как у летучей мыши?
– Да!
– И у него длинный белый хобот?
– Да!!
– И шкура сизого цвета?
– Да!!!
– И низкий лобик, и маленькие выпученные глазки?
– Да
[17], черт подери! Да! Дадут мне сегодня пожрать?
– В таком случае несомненно, что это именно Мээс приближается сейчас к «Черной Пирайе» в сопровождении четырех… гм… существ с шестью руками каждое.
Двуглавый Юл рявкнул что-то нечленораздельное и ринулся к иллюминатору. Флагман Макомбер, доставая на ходу бластер, последовал за ним.
Действительно, щепетно ступая по обожженному и растрескавшемуся бетону голыми трехпалыми лапами, к «Черной Пирайе» приближался носитель разума, подобного которому никто из землян никогда не видел. Кто знает, в каком неопрятном углу обозримой Вселенной вывела эволюция такую странную тварь, похожую одновременно на пингвина, слона, летучую мышь и кролика. Но ведь возникла же где-то даже цивилизация таких тварей, и если на то пошло, то и не тварей вовсе, потому что слово «тварь» на земном языке – слово ругательное, а существ, и прошли эти существа, наверное, ту же дорогу, что и благородные земляне: дрожали от холода и страха в своих пещерах, охотились на своих мамонтов, молились своим богам и совершали хорошие и дурные поступки, и сильный у них угнетал слабого, и были у них войны и революции, и не исключено, что в конце концов воцарилось на их планете, как и на нашей Земле, царство братства и разума, иначе зачем бы этому поганому отщепенцу бежать из своего мира и лизать щупальца распухшему от крови и золота чудовищу?
Следом за мерзким старикашкой Мээсом деревянно вышагивали четверо шестируких и десятиглазых гигантов, кровавые и мертвенно-синие отблески играли на их могучих фиолетовых телах. Арамис вдруг прищурился, вглядываясь, и прижался лбом к иллюминатору.
– Атос! – негромко позвал он.
– Вижу, – отозвался Атос из артиллерийской башни.
– Твое мнение?
– Можно попробовать.
– План?
– Проволынить десять минут и впустить.
– Лучше пятнадцать.
– Хватит и десяти.
Будто ничего особенного и не было сказано между мушкетерами, но напряжение на борту бригантины мгновенно возросло до предела. Двуглавый Юл с ужасом взглянул сбоку на Арамиса и отодвинулся. Мелко-мелко задрожал Ятуркенженсирхив, пушистая шерстка у него на загривке поднялась дыбом. Флагман Макомбер раскрыл было рот, чтобы что-то скомандовать или спросить, да так его и захлопнул, ничего не сказав, и только внимательно проверил затвор своего бластера. Потом Двуглавый Юл очнулся.
– Это то есть как это так – впустить? – взвыл он. – Это всю их компанию сюда впустить? Да знаете ли вы, мушкетеры-флагманы, что эти… шестирукие… из личной охраны Великого Спрута? Да они же здесь все разнесут, когда вас увидят! Мээс, как вас увидит, он же им только мигнет…
– Мы все пропадем, мы все погибнем! – в панике забормотал Ятуркенженсирхив, трясясь всем тельцем.
– В самом деле, достойный Арамис, – произнес флагман Макомбер, нахмурясь, – я что-то плохо вас понимаю. Нельзя же, в самом деле…
– Флагман Макомбер, – холодно сказал Арамис, – когда нам придется решать задачи стратегические или хотя бы тактические, мы всецело положимся на вас. Сейчас нам предстоит задача чисто научно-техническая, поэтому потрудитесь не вмешиваться.
– То есть как это так – не вмешиваться? – совершенно уже потеряв от страха обе головы, возопил Двуглавый Юл. – Как же тут не вмешиваться, когда их не берет в упор даже противотанковая пушка, когда они своими проклятыми ручищами скалы крушат, когда они не совсем разумные и чрезвычайно преданы Великому Спруту?
– Может быть, для тебя, пират, этот твой Великий Спрут действительно велик, – проговорил Арамис сквозь зубы. – Однако сразу видно, что он еще не имел дела с землянами… – И тут Арамис словно с цепи сорвался: – Заткнись, двухголовый подонок, и делай, что тебе говорят, если дорожишь своей шкурой! – прорычал он, сжимая кулаки. – Ты хотел, чтобы мы занимались делом? Мы сейчас займемся делом! Вы хотели войны, подлая банда кровавых бандитов, угнетатели беззащитных, безграмотные скоты? Вы сейчас получите настоящую войну! – Он снова взял себя в руки и продолжал обычным своим холодным тоном: – Так называемый Великий Спрут совершил сейчас роковую ошибку. Можно не сомневаться, что он прислал сюда этого полуслона-полупингвина для переговоров и рекогносцировки. Можно не сомневаться также, что этот недослон-недопингвин начнет сейчас ломиться на борт и попытается протащить сюда с собой этих… шестируких. И можно не сомневаться, конечно, что этот квазислон-квазипингвин будет делать тебе весьма лестные предложения. Так вот, эти предложения ты примешь.
– Как это? – ошарашенно спросил Двуглавый Юл.
– Очень просто. Соблазнишься и примешь.
– Ничего не понимаю.
– Этого от тебя не требуется.
– А как же эти… шестирукие?
– О шестируких забудь. Шестирукие – наша забота. А твое дело – поторговаться с Мээсом минут десять и затем впустить их всех на борт. Ясно?
– Ясно, – упавшим голосом произнес Двуглавый Юл, потому что вороненый ствол пятидесятизарядного бластера уже уперся ему в бок.
– Одну минутку… – пискнул Ятуркенженсирхив, соскользнул с плеча флагмана Макомбера и заперся в холодильнике.
– Внимание! – лязгнул под потолком железный голос Атоса.
На стене загорелась синяя лампочка – знак того, что переговорное устройство включили. Мээс и четверо шестируких титанов остановились перед люком «Черной Пирайи».
– Кто, кто в теремочке живет? – скрипуче проблеял Мээс. – Еще раз привет тебе от Великого Спрута, Двуглавый! Он прислал меня, чтобы переговорить с тобой начистоту.
– Валяй, валяй, – пробурчал Двуглавый Юл и яростно оттолкнул руку флагмана Макомбера, прижимавшую к его боку ствол бластера. – Только скажи сперва, который из этих четверых доктор?
И начался у них спор, вялый, тягучий, но обстоятельный, – из тех споров, когда оба спорщика заведомо врут и знают, что врут, но почему-то не теряют надежды переспорить один другого. Мээс поклялся, что единственная цель Великого Спрута состоит в полном вознаграждении Двуглавого Юла за доблесть, жертвы и исполнительность. В ответ на это Двуглавый Юл гнусаво напомнил ему, что доблесть, жертвы и исполнительность вольного пирата стоят дорого и не по карману даже Великому Спруту. Мээс смиренно признал, что намек понял, но все дело в том, что доктор, которого справедливо требует Двуглавый Юл, никак не может явиться на борт «Черной Пирайи», будучи совершенно неприспособлен к передвижениям по поверхности планеты. Двуглавый Юл возразил, что его, Двуглавого Юла, раны и контузии такого свойства, что он еще менее доктора приспособлен сейчас к передвижениям. Мээс немедленно объявил, что Великий Спрут предвидел это прискорбное обстоятельство и потому прислал с ним, Мээсом, вот этих четырех своих смиренных слуг, которые в два счета доставят Двуглавого Юла к доктору. Двуглавый Юл ядовито заметил, что с тем же успехом эти смиренные слуги могли бы в два счета доставить доктора к нему, Двуглавому Юлу. Мээс снова поклялся насчет единственной цели Великого Спрута и в доказательство предложил немедленно выплатить Двуглавому Юлу под расписку причитающийся ему гонорар без вычетов за погубленный контрактор. При этом Мээс принялся призывно размахивать брезентовым мешком, от которого исходило тяжелое соблазнительное побрякивание, а четверо фиолетовых титанов у него за спиной согласно закивали и в знак полного одобрения выставили перед собой оттопыренные большие пальцы вторых правых рук.
